Ахиллесова точка - [4]

— Нет, вряд ли. Я бы знал. И почему пилот должен гибнуть? Он может катапультироваться, и его подберут Другие.

Он замолчал. В наступившей тишине вдруг проснулся, ожил связной громкоговоритель. Минуту он молча хрипел. Потом сказал металлическим, нечеловеческим голосом:

— «Рубин-пять», «Рубин-пять», здесь база. «Рубин-пять», вызывает база. Боевая тревога в вашем секторе.

Для воображаемого наблюдателя, поднявшегося над каматом к Северному полюсу мира, сектор патрулирования простирался вперед, левее траектории каравана. Конвойный катер находился в вершине конуса, в тысяче километров от камата. Локаторы дальнего обнаружения засекают метеорит средних размеров на расстоянии, в сто раз большем. При скорости сближения порядка 100 км/с на все остальное остается 15–20 минут. Радиус действия атомных торпед составляет десять тысяч километров. При работе на максимальной дальности их следует запускать сразу после сигнала тревоги, чтобы они успели к месту встречи с целью.

Сейчас со стороны Юпитера, угрожая камату лобовым столкновением, приближался метеорит массой приблизительно в тонну. В том месте на курсовом экране, где он должен был находиться, висела бледная точка. Изображение синтезировалось бортовым вычислителем по данным, полученным из диспетчерской. Бортовые локаторы катера пока не видели метеорита. Атомные торпеды обычно стартуют вслепую, и до перехода на самонаведение их движением управляют по данным, полученным с камата.

Все, что требовалось от Коровина при сигнале тревоги, он уже сделал. На мгновение почувствовав себя автогонщиком, он надел на голову прозрачный колпак шлема, натянул на руки перчатки и пристегнулся к креслу привязными ремнями. Сиденье ощутимо давило на него снизу, потому что катер менял позицию, переходя в точку встречи. Катер двинулся, подчиняясь Гудкову, который приготовился, казалось, еще до сигнала тревоги.

— Ладно, — деловито сказал Гудков. — Уговорили. Выпущу еще одну. Все-таки тысяча килограммов.

Он что-то нажал, и перед ним послушно загорелся новый экран. Знакомые созвездия несколько раз качнулись из стороны в сторону, постепенно успокаиваясь. На втором малом экране небо было уже неподвижно. Он зажегся полторы минуты назад. А в центре пульта управления, в метровом прозрачном кристалле, две яркие искры слабели и замедлялись на фоне звезд. Гудков направлял их так, чтобы они приближались к бледному огоньку цели.

— Выпускать торпеды было необязательно, — сказал Гудков. — Метеорит некрупный, нам хватило бы бластеров ближнего боя. Правда, я с ними давно не работал. Все больше на дальних подступах, торпедами. Но зачем вам столько оптики?

Перед Коровиным было разложено его собственное оружие. Расчехленные, заряженные и готовые к съемке кинокамера и два фотоаппарата. Они лежали на широких подлокотниках кресла.

— Увидите, — сказал Коровин. — Я хочу заснять процесс приближения на кинопленку, чтобы дать общую картину. А вблизи — только фотокамеры! Их две, чтобы не перезаряжать.

— Я о другом. Ведь все фиксируется на магнитной ленте. Зачем вам съемка?

Коровин засмеялся.

— Магнитофон ничего не понимает в композиции, — сказал он. — Но вы разрешите мне использовать часть записей? Для фильма?

— Конечно. Это ваш первый фильм?

— Пока последний, — сказал Коровин. — Я сделал их не один десяток.

— Ах вот как, — сказал Гудков. — Тогда уберите камеры с подлокотников. Наденьте их на себя. А то еще свалятся.

— Правильно, — согласился Коровин. — Я их надену, чтобы было удобнее снимать.

Они замолчали. Две искры на курсовом экране за это время поблекли. Они приблизились уже вплотную к огоньку цели, но практически не двигались, потому что торпеды удалялись от катера почти по лучу зрения. Над экранами на табло выскакивали числа. Одни указывали расстояние от снарядов до цели. Другие, пониже, — от цели до катера. Еще ниже третий ряд цифр давал дистанцию между метеоритом и каматом.

— Смотрите, — сказал Гудков.

Коровин, подняв кинокамеру, вгляделся в экран бортового телеглаза торпеды. Рядом с центром экрана он с трудом различил едва заметную бледную точку. Гудков сказал официальным тоном:

— Цель в поле зрения первой торпеды.

Коровин, на мгновение подняв глаза, удивленно посмотрел на пилота. Оказывается, тот говорил в микрофон, беседуя с диспетчерским пунктом. Коровин снова заработал кинокамерой. Он осторожно перевел кадр на главный экран, где одна из искр слилась с целью, ставшей за это время гораздо ярче. Потом направил камеру так, чтобы поймать в поле зрения профиль Гудкова, говорившего в микрофон с каматом.

— Перехожу на непосредственное сопровождение, — сказал Гудков. — Поражение через тридцать секунд.

Коровин снял крупным планом его жесткие металлические пальцы на клавишах управления торпедами. Цель на малом экране сдвинулась к центру. Она становилась ярче.

— Вторая торпеда в пределах оптической видимости, — сказал Гудков далекому диспетчеру камата. На втором малом экране шевельнулся крошечный огонек. Повинуясь пальцам Гудкова, он двинулся к центру. Коровин продолжал работать кинокамерой.

— Поражение первой торпедой через двадцать секунд, — сказал Гудков.