Ахалъ-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева въ 1880-1881гг. съ приложеніем карты и плана - [44]

), ни, даже, ядеръ, — осыпая ими бѣдныхъ лагерныхъ жителей.

— Не хотите ли повинтить?… У насъ есть уже трое, — спрашиваетъ офицеръ, пришедшій съ Велико-княжеской позиціи, наклонившись въ юломейку, точно въ колодецъ.

Но голосъ изъ подземелья бормочетъ что-то отрицательное.

Офицеръ не унываетъ и, продолжая шествіе къ другимъ юломеечнымъ колодцамъ, предлагаетъ уже партію въ шахматы.

Въ отвѣтъ ему слышатся только сдавленные голоса: "Будетъ ли ночное нападеніе?…"

Большія палатки передового лазарета Краснаго Креста служатъ удобною мишенью для непріятеля. Пули пробиваютъ ихъ и перераниваютъ вторично или даже третично несчастныхъ раненыхъ. Тамъ порядокъ и тишина, прерываемая изрѣдка тихими стонами.

Заваленные по горло перевязками и операціями, военные доктора, Слпжневскій и Трейбергъ, мало обращаютъ вниманія на опасность и своимъ хладнокровіемъ дѣйствуютъ благотворно какъ на раненыхъ, такъ и на больничную прислугу. Имъ помогаетъ сестра милосердія Стрякова. Она легко контужена пулею въ грудь. Врачи частей войскъ изъ траншей также являются на подмогу.

Населеніе кладбища съ каждымъ днемъ увеличивается. Траурная риза отца Афанасія постоянно виднѣется на немъ.

Чтобы сколько нибудь оградить лазаретъ отъ непріятельскихъ пуль, уполномоченный Краснаго Креста, И. П. Балашевъ, недавно прибывшій въ осадный лагерь съ новымъ обозомъ и складомъ вещей, энергически принялся обносить его провіантскими бунтами и, при помощи кучеровъ, скоро вывелъ порядочную стѣну. Пули стали залетать рѣже.

Въ избѣжаніе переполненія лазарета, раненыхъ постоянно эвакуируютъ въ Самурскій госпиталь. Вся забота объ этомъ лежитъ на князѣ Шаховскомъ. Военно-медицинскаго принципала мало видно. Онъ постоянно исчезаетъ въ нѣдра земли, особенно съ того момента, когда, рядомъ съ нимъ сидѣвшаго на совѣщаніи, военнаго врача Малиновскаго, ранило пулею въ бокъ. Тогда отрядный врачъ заболѣлъ страшнымъ флюсомъ и, повязавъ щеку широкой косынкой, скрылся надолго съ поверхности земли.

Съ наступленіемъ вечера тэкинцы прекращали стрѣльбу по лагерю и подземные жители быстро выныряли изъ своихъ ямъ, спѣша расправить онѣмѣвшіе члены. Появлялись на земную поверхность и маркитанты. Гражданскій лагерь будто воскресалъ — но не надолго. Ночной мракъ снова загонялъ обывателей въ норы и снова трепетное ожиданіе, съ минуты на минуту, ночного нападенія.

ГЛАВА XXII

По отбитіи непріятельской аттаки 4-го января, наши земляныя работы подвигались безостановочно. Много способствовала этому хорошая погода, стоявшая во всѣ предшествовавшіе дни осады, 6-го числа, вечеромъ, хотя и разыгралась сильная буря, но она не причинила ущерба, заставивъ только всѣхъ пробыть ночь напролетъ въ напряженномъ ожиданіи нападенія, которое, однако, не послѣдовало, несмотря на весьма благопріятныя условія къ тому. Порывы вѣтра наносили тучи песку во фронтъ нашего расположенія, засыпая глаза траншейному караулу, и тѣмъ лишали его возможности видѣть что-либо спереди. Какъ оказалось впослѣдствіи, тэкинцы въ эту ночь сами ждали аттаки съ нашей стороны и простояли до разсвѣта на стѣнахъ крѣпости съ пиками и обнаженными шашками, готовясь встрѣтить штурмующихъ. Непріятель, повидимому, отказался отъ дальнѣйшихъ вылазокъ, подъ впечатлѣніемъ неудачной своей аттаки 4-го января и ограничивался только усиленной перестрѣлкой и бросаньемъ каменьевъ, съ валовъ крѣпости, въ саперъ, работавшихъ перекидной сапой недалеко отъ рва, причемъ награждалъ ихъ разными эпитетами — въ родѣ: свиней, роющихся въ землѣ, полевыхъ мышей и т. п. Саперы, въ свою очередь, не оставаясь въ долгу, отвѣчали сосѣдямъ за стѣной динамитными патронами.

Утромъ, 7-го числа, по приказанію генерала Скобелева, на всѣхъ позиціяхъ данъ былъ сигналъ "отбой", и съ. Ширванскаго редута, какъ ближайшаго къ крѣпости, закричали тэкинцамъ, — не желаютъ ли они убрать тѣла своихъ, которыя были разбросаны въ громадномъ количествѣ впереди нашихъ траншей до рва и начали разлагаться, распространяя страшное зловоніе. Непріятель, изъявивъ на это свое согласіе, въ свою очередь пріостановилъ стрѣльбу. Черезъ нѣсколько минутъ, все пространство осадныхъ работъ, вмѣстѣ съ непріятельской крѣпостью, походило на гигантскій муравейникъ, съ высыпавшимъ на поверхность земли и валовъ крѣпости множествомъ солдатъ и тэкинцевъ. Траншейная и крѣпостная публика съ любопытствомъ оглядывали другъ друга. Изъ-за насыпи 1-й параллели слегка высунулись блѣдныя лица и подземныхъ обывателей лагеря.

Нѣкоторые изъ солдатъ, знакомые съ языкомъ туркменъ, пустились въ разговоры, любопытствуя знать, хорошо ли тэкинцамъ живется отъ нашихъ гранатъ и бомбъ. Послѣдніе увѣряли, что снаряды приносятъ имъ ничтожный вредъ и т. д.

Для переговоровъ съ непріятелемъ, отправился маіоръ Іомудскій, знавшій хорошо ихъ языкъ, такъ какъ былъ самъ родомъ туркменъ. Кромѣ его, отправилось нѣсколько другихъ офицеровъ съ переводчиками.

На предложеніе "сдаться", — тэкинцы отвѣчали отказомъ, ссылаясь на то, что будто они подчинены Хивинскому хану и переговоры нужно вести съ нимъ. На совѣты-же, съ нашей стороны, отправить женъ и дѣтей своихъ въ болѣе безопасное мѣсто, нежели крѣпость, во избѣжаніе излишнихъ жертвъ, тэкинцы отвѣчали съ насмѣшкой: "Наши жены и дѣти такъ прекрасно укрыты, что ни одинъ вашъ снарядъ не приноситъ имъ теперь вреда и вы можете добраться до нихъ, лишь перейдя черезъ наши трупы".