Ах, эта черная луна! - [66]
— Нет, нет, нет! Я не хочу больше слушать. Уходи, уезжай, собирай свои ландыши. И если ты внушила эту белиберду Юцеру, я… я не смогу это вынести!
— Юцер таких вещей вообще не понимает.
— Но именно с ним у тебя какое-то недоразумение.
— Это другое. Тебя это не касается.
— Он не выносит тебя, потому что к тебе тянется Любовь?
— И это тоже. Я была не осторожна. А впрочем, мне все равно, что с ним происходит. Но я рада, что у тебя хватило ума оттолкнуть от себя дочь, вместо того чтобы соперничать с ней.
— Я ничего такого не делала.
— Оставь! Твоя беспомощность нарочитая. Она позволяет тебе забрасывать сеть с большим умением, а потом глядеть на улов с почти искренним изумлением. Мне понравилась твоя уловка в первые минуты нашего знакомства, но повторить ее я не сумею. Дьявольской хитрости не хватает. Обыкновенной сколько угодно, а вот этой, ведьмовской, русалочьей, сатанинской, — ее у меня нет. Славно ты их всех тут к рукам прибрала. Но копнуть себя глубже — побоялась. К обрыву подходить боишься. Зато Любовь находит в этом занятии большое наслаждение. Тебе далеко до твоей дочери, ундина.
— Уезжай сегодня же! Я не хочу, чтобы ты была рядом с Любовью. Бог знает, какой белены она уже наелась. То-то вы все время шепчетесь! Ты вливаешь ей в ухо ядовитый отвар.
— Да успокойся ты, твоя Любовь никакому яду не подвластна. Она сама ядовита, как цикута. Мне за тебя страшно. Любови тебе не одолеть. А она хочет увести у тебя Юцера и уведет. Страшно подумать, чем это может для тебя кончиться. Обещай мне, когда будет совсем невмоготу, приехать в Юрмалу. Ничего не делать, ничего не предпринимать, а приехать. И не бойся. Женская любовь не знает насилия. Она нежна и глубока, как тихое озеро. Помнишь, мы любили купаться нагишом в таком тихом озере, окруженном елями. Они отражались в воде, поэтому у берегов вода была темная. А в середине она была прозрачной и светлой, сплошь испещренной розовыми кувшинками. На закате кувшинки закрывались, а на рассвете они дрожали, и ты пыталась переложить их музыку на ноты. Помнишь?
— Нет, — раздраженно ответила Мали, — это такое же вранье, как и все остальные твои рассказы.
— Ну что ж, — вздохнула Натали, — придется доверить тебя Ведьме. Ты хоть ее слушайся. Она ничего не понимает, но все знает. Храни тебя Бог.
И перекрестила склоненную голову подруги. Не прошло и недели, как Натали уехала.
Больше всех огорчалась по этому поводу Любовь. Она без конца пересказывала Чоку истории, рассказанные ей Натали. Больше всего Любови нравился рассказ о том, как однажды подругу Натали, которая спала с ней на одних нарах, вывели ночью во двор. Снег сверкал, и что-то очень злобное почудилось этой подруге в его сверкании. Пьяный солдат в распахнутом полушубке велел ей поторапливаться. Он повел ее по узкой и скользкой тропке и вывел за ворота. Они о чем-то пошептались со сторожевым, потом оба загоготали.
— Иди, иди! — велел ей солдат. — Тебя купили на вечерок.
— За сколько? — спросила подруга.
— За три бутылки водки, — сказал солдат, сплюнул и грязно выругался. — Продешевили, — хрипло добавил. — Как пить дать, продешевили. Этот недоносок дал бы еще.
Они шли по огромному заснеженному пространству. Подруга спотыкалась о снежные корки, вставшие ребром. Она хотела бежать, чтобы солдат выстрелил ей в спину, но бежать не было сил. Идти тоже не было сил. Подруга села в снег, но солдат начал толкать ее прикладом, и она встала. Наконец они пришли к старой бане, которой никто не пользовался с тех пор, как построили новую.
— Не пойду! — сказала подруга тихо.
— Пойдешь! — велел солдат. Он схватил ее за шиворот ватника, пнул ногой дверь и вкинул женщину в предбанник. — Пошла! — велел. — Пошла!
Она долго сидела в предбаннике. Было очень холодно. Очень, очень холодно. И она вошла.
А там, в разогретой бане на полке сидел человек, которого она не сразу узнала. А раньше знала очень хорошо. И он начал срывать с нее одежду. И он любил ее против ее воли. Впрочем, у нее не было воли. Она хотела есть. Там были курица и колбаса, и чекушка водки. Но она хотела только помидор. Хлеб с маслом и помидор. Она забыла, что на свете есть помидоры. А солдаты хохотали снаружи и бросали в дверь замерзшими рыбинами. Там было много этой замерзшей рыбы. Видно, солдаты ее собирали и складывали в штабель у старой бани. И она думала, как пойдет назад и что случится с ней по дороге. А ее старый возлюбленный потел от жары и от водки, задавал вопросы и гладил, гладил, гладил. Она хотела его убить, но на это у нее не хватило бы сил. Там была кочерга, но она боялась, что не сможет ее поднять.
Чок выслушал историю и задумался.
— Где-то я ее уже слышал, — сказал он удивленно. — Конечно, я слышал ее от Юцера. Но он говорил о себе!
Чок сказал это и зажал себе рот, но слово уже вылетело.
— Вот как! — поразилась Любовь. — Ну, если это про него и Наташу, ему дорого обойдется. Как интересно!
— Ты говоришь так, словно речь идет о ненавистном тебе человеке, — удивился Чок.
— А ты думаешь, что я влюблена в своего папулю? Чего он крутится вокруг этой Натали? У него есть жена и дочь!
— Ревнуешь, что ли?
После трех лет отказничества и борьбы с советской властью, добившись в 1971 году разрешения на выезд, автор не могла не считать Израиль своим. Однако старожилы и уроженцы страны полагали, что государство принадлежит только им, принимавшим непосредственное участие в его созидании. Новоприбывшим оставляли право восхищаться достижениями и боготворить уже отмеченных героев, не прикасаясь ни к чему критической мыслью. В этой книге Анна Исакова нарушает запрет, но делает это не с целью ниспровержения «идолов», а исключительно из желания поделиться собственными впечатлениями. Она работала врачом в самых престижных медицинских заведениях страны.
Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».