Агуглу (Тайна африканского леса) - [13]

— Это хижины карликов, — сказал он, теребя пальцами усы.

Несмотря на то, что кругом не замечалось ни малейшего движения, мы сочли более благоразумным перенести нашу стоянку подальше и, боясь неожиданности, бодрствовали поочередно до зари.

Ничего подозрительного не было слышно. Но каково же было наше изумление, когда на рассвете мы увидели себя окруженными множеством гримасничавших карликов с горевшими, как уголья, глазами.

Это были, большей частью, тщедушные кривоногие существа с выдающимися челюстями, наподобие звериных морд. Ни одного крика не вырвалось из их раскрытых ртов.

Пораженный Абу-Гурун подумал с минуту, теребя свою бородку. Без сомнения, он решил, что в критические моменты дерзость является лучшим средством и, внезапно выпрямившись, с пустыми руками направился к группе карликов. Его бурнус развевался по ветру и хлопал, как парус, а огромная тень отражалась на земле в виде большой птицы с машущими крыльями.

Во время своих многократных странствований нубиец научился нескольким словам на всех африканских наречиях.

Подойдя к карликам, он обвел глазами все сборище и начал говорить; речь его была ловко составлена, потому что лица карликов сейчас же прояснились. Сложив кулаки на животе, карлики хохотали во все горло, широко раскрыв рот.

— Ну вот, — сказал нубиец, снова подойдя ко мне, — союз и заключен, но в ответ полагается раздать кое-какие подарки.

С детской радостью карлики разделили между собой пять или шесть дюжин ножей, пятнадцать метров латунной проволоки и не имеющие никакой цены стеклянные безделушки.

Женщины, ожидавшие наверху в листве исхода переговоров, спустились вниз, прыгая с ветки на ветку в сопровождении вереницы крошек цвета ревеня, горланивших на все голоса.

Я скоро был окружен этой неблаговонной толпой.

Особенно нескромными оказались женщины: они тщательным образом ощупывали мою одежду, запускали руки в мои волосы и проводили грязными пальцами по моему лицу.

Я раздал им кое-какие лакомства.

Подняв одной рукой верхнюю губу, эти дамы хватали сласти кончиками пальцев, поднимая их до уровня рта, и затем бросали в горло.

Солнце стояло высоко, когда я смог наконец отделаться от приставаний. Несколько карликов предложили себя в проводники и пошли вперед в качестве разведчиков. Остальные следовали за нами, перепрыгивая по обыкновению с ветки на ветку над нашими головами или скользя с ловкостью ужей по верхним сплетеньям. Иногда деревянная стрела с едва уловимым шумом пролетала по воздуху, и к нашим ногам падала бьющаяся крыльями птица.

Еще в течение шести дней странствовали мы с карликами по лабиринту девственного леса.

По мере того, как мы подвигались, ручьи, протекавшие в зеленых туннелях, становились все глубже, все многочисленнее. Для перехода через них нам приходилось пользоваться упавшими деревьями, преграждавшими их течение. Нередко воздушные лианы перебрасывали с одного берега на другой подвижные мостики, и мы вверялись этим шатким гамакам, которым малейшее движение сообщало резкое колебание. Никакого шума, кроме треска клювов белогрудых ворон, сдиравших кору с деревьев, или хриплого голоса шимпанзе, сон которого мы потревожили! Мало-помалу вялые воды распределили свои переплетавшиеся струи по застоявшимся лужам. Черная вода доходила нам до бедер, и, чтобы не быть затянутыми в бездонную грязь, мы вынуждены были цепляться за бесчисленные азалии, благоденствовавшие в грязи.

Внезапно дохнул нам в лицо свежий ветерок. Показались широкие просветы, и мы, наконец, увидели голубое небо. Теперь перед нами тянулись песчаные пространства, где взад и вперед ходили серые колпицы, хохлатые цапли и пурпурные фламинго.

Лесные пигмеи остановились: здесь оканчивались их владения; мы вступили на территорию болотных карликов.

Последних не было видно. Пока наши проводники отправились их искать, мы расположились на песке для ночлега, но бесчисленные жужжавшие вокруг нас москиты не оставляли нас в покое.

Вдруг у наших ушей разразился сигнал, возвещавший атаку, и скоро мы почувствовали острую боль от вонзавшихся в наше тело острых жал…

Мы с радостью приветствовали солнце, поднимавшееся из-за тростников. …Вот показались плывшие к нам пироги. Это были так нетерпеливо ожидаемые карлики, которых наши проводники привели с собой. Карлики направились к нам прыгая, как кузнечики в высокой траве.

Усевшись в пироги из древесной коры, мы поплыли с карликами по озеру, заросшему папирусом и тростником. Пироги то и дело превращались в санки и скользили по водяным растениям; густая сеть, образованная их корнями, предохраняла нас от опасности завязнуть в иле. Нам понадобилось два дня, чтобы добраться до твердой земли. Когда наконец горизонт, закрытый до сих пор тростником, развернулся перед нашими глазами, Абу-Гурун указал мне на видневшиеся вдали высокие горы с как бы разорванными вершинами.

— Посмотри туда, — сказал он, — вот перед тобой страна Агуглу.

В эту минуту пирога причалила, и я выпрыгнул на гладкий песок, но далекие горы уже скрылись за каким-то выступом. Передо мной был только песок, усеянный розовыми фламинго; они выстроились в пять или шесть рядов, повернув клювы на север, откуда дул легкий ветерок.