Аграрная исстория Древнего мира - [48]

Что касается конкуренции свободного и несвободного труда, то, при густоте населения, высоких ценах на землю и неизбежно возникающей при этих условиях интенсивной культуре, при свободном обороте, при отсутствии крепостных отношений, эксплуатация деревенского земельного владения в форме сдачи земли в аренду мелкими участками являлась в древности, как и в настоящее время, несомненно, самой выгодной в экономическом отношении. Ведь, вообще мелкое производство в сельском хозяйстве Древности является правилом, и только в плантационных культурах — к которым в древности принадлежали виноделие и культура оливкового масла — крупное производство с применением рабского труда было обычным явлением. Хлебопашество, да еще при состоянии древней техники, требовало слишком большого интереса со стороны рабочего, чтобы оно в качестве нормального явления могло быть доступно производству с рабским трудом. Только дешевизна рабов вместе с высокими ценами на производимые плантациями продукты являлась в сельском хозяйстве условием, благоприятным для крупного производства с применением рабского труда. В промышленности и в мелкой торговле премия на собственный интерес раба в виде возможности выкупа могла, пожалуй, оказывать свое действие и усиливать его конкуренцию везде, где вообще была возможность делать сбережения. Не было случайностью, что вольноотпущенники, которые, будучи еще рабами, научились работать и делать сбережения, достигали экономического преуспеяния; отчасти, конечно, это могло быть также просто последствием закрытия для них доступа к политической деятельности. Если надписи императорской эпохи делают вероятным, что рабский труд а) ив промышленности был представлен на Востоке слабее, чем на Западе, б) рабы чаще употреблялись на более грубых работах, то первое является отчасти следствием выясняемых ниже исторически сложившихся особенностей восточной культуры, отчасти же это показывает, какое важное значение имело обусловленное политическими причинами, более богатое снабжение рабами римского рынка; второе же объясняется тем, что города, естественно, не очень часто брали на себя риск и расходы, связанные с продолжительным обучением рабов. Поэтому нельзя считать прямое вытеснение свободного труда исключительно, или даже хотя бы преимущественно, последствием конкуренции рабского труда.

Впрочем, наряду с усиленным конкуренцией иноземных покупных рабов, и без того не чуждым Древности социальным дискредитированием труда (см. ниже), действовала и такая тенденция к вытеснению свободного труда повсюду там, где только (как позднее на Востоке) бремя военной службы не было возложено на профессиональных воинов, наемных солдат или господствующих в стране чужеземцев; непрерывные тяжелые войны с переменным успехом, удерживавшие свободное население из года в год в походах и разорявшие его экономически, должны были, — как сообщает Аппиан, — благоприятствовать развитию рабского труда в целом в ущерб свободному труду и всех форм рабской эксплуатации. Военное же расширение территории государства и большие победы обыкновенно способствовали расширению рабовладения, удешевлению рабов и вместе с тем усиливали побуждение к капиталистической эксплуатации рабов в собственном производстве (плантации, мореходство, горное дело, эргастерии и т. д.). Для капиталистической эксплуатации рабов, в частности, в сельском хозяйстве, решающее значение должно было иметь, далее, прежде всего, наличие дешевой и притом плодородной земли, что иногда случалось в результате военных или революционных конфискаций, а постоянно там и до тех пор, где и пока редкое заселение больших пространств плодородной земли шло рука об руку с быстрым развитием обладавших покупательной силой городских потребительных центров, — как это было в размерах, не повторявшихся ни до того, ни после, в Риме после объединения древней Италии и после первых победоносных заморских войн.

Уже эти последние замечания и многие замечания, сделанные выше «указывали на то, как сильно» в) политические судьбы и особенности отдельных стран должны были влиять на степень развития свободного и несвободного труда в их отношении друг к другу, на размеры капиталистической эксплуатации этого последнего и на ее направление. Резко подчеркнутое Л. М. Гартманом во всем его значении обременение военными повинностями свободного населения являлось дополнением к рабскому труду больше всего там, где включавшему в свой состав вооруженных за свой счет крестьян и мелких горожан ополчению из свободных граждан приходилось вести хронические войны в больших объемах как это было во времена расцвета эллинской демократии и в республиканском Риме. Условия складывались как раз наоборот, когда войско, по крайней мере часть его — было ли это войско феодальное, или войско неограниченного властителя — являлось войском профессиональным, состояло ли оно из людей, несущих военную повинность, или из наемников, как это было в Египте, во многих эллинистических государствах, в позднейшем греческом полисе, в мировой державе последних римских императоров. Но различие в организации труда в этих последних группах государств показывает, что, во всяком случае, одно военное устройство, как таковое, само по себе не имело решающего значения для степени развития рабства и, следовательно, не определяло окончательно степени и направления развития античного «капитализма». Напротив, громадное влияние имели тут общие политические основы античной жизни и в особенности обусловливаемый, в конце концов, политическим строем характер государственного