Агония обреченных - [16]

— Почему?

— А как назвать тех людей, которые без обиняков и вполне серьезно заявляют: когда я стану министром внутренних дел в новом правительстве Кубы, сделаю то-то и то-то? Не знаю, дальше я не дослушал, хотя узнать было бы интересно. Или такое заявление: когда меня назначат на пост министра финансов, я изменю денежную единицу страны. По-моему, такое могут делать люди, лишенные здравого ума. Все это я слышал сейчас, в коридорах, пока шел к вам. Там полно кубинских эмигрантов, все страшно заняты, суетятся, из кабинета в кабинет снуют… Хотя, понятно… Министры.

— Так вы что, знаете испанский? — спросил Хант; Бредли показалось, что он услышал в его голосе радостные нотки.

— И не только испанский. Еще я владею немецким, русским, португальским и французским языками. Может быть, вы все-таки предложите мне сесть?

— Что? Ах… да, да, извините… Присаживайтесь, пожалуйста, — хозяин кабинета жестом пригласил на стул у стола-приставки. Не дожидаясь, когда Бредли усядется, радостно начал разъяснять ситуацию: — Ну, наконец-то… Долго же они раскачивались… Когда я еще запрос делал?! Вы знаете, у нас остался один переводчик; нарасхват… Прямо беда какая-то… Не все эмигранты знают английский язык, а те что знают… точнее, они думают, что знают, говорят на нем так, что разобрать ничего невозможно. Сколько бы вы хотели, чтобы мы вам платили? С вами этот вопрос обсуждался?

Всю нелепость и комичность ситуации Бредли понял, и теперь ему стало понятно, почему в голосе Ханта было столько радости и оптимизма: тот его принял за присланного переводчика. Хмыкнув, Бредли ответил:

— Если бы мне платили столько, сколько я бы хотел, я стал бы самым богатым человеком в мире. А вообще-то та зарплата, которую мне платит мое любимое ведомство, меня вполне устраивает.

— Подождите… — недоумевал Хант, он явно не улавливал ситуацию. — Могу я узнать, о каком ведомстве вы говорите?

— Можете. Я говорю о Центральном разведывательном управлении. Разрешите представиться: Стэн Бредли, контрразведка ЦРУ. Вот моя верительная грамота.

Бредли подал Ханту запечатанный конверт. Тот вскрыл, молча прочитал послание, затем откинулся на спинку кресла и с прищуром воззрился на Бредли. От понимания нелепости своего монолога о переводчике спросил:

— Так что же вы мне голову-то морочите?

— Это я вам голову морочу? Интересно чем? Вы спросили меня про языки, я вам ответил. А уж что вы нафантазировали, это ваше дело.

Помолчав, Хант глубоко вздохнул, успокаивая нервы, и сказал тихо и примирительно:

— Вообще-то вы правы, мистер Бредли. Извините. Это действительно какой-то сумасшедший дом; голова кругом идет. А эти… — Хант кивнул в сторону двери. — Мы действительно обещали некоторым из них министерские портфели в новом правительстве Кубы. Надежда на то, что похороненная мечта вдруг может сбыться — самая надежная гарантия в преданности лиц, в которых ты заинтересован. Аксиома. Для выполнения поставленной перед нами задачи приходится прибегать к разным мерам, в том числе и к такой. А вообще… — он пожал плечами, — почему бы и нет? Может быть, кто-то из них действительно окажется в числе членов правительства, а нам нужны будут там люди, которые бы чувствовали перед нами обязанность, а лучше, если такую обязанность будет чувствовать все правительство в целом. Вы не согласны со мной?

«Прав был Эдвардс, когда говорил, что ты умен и хитер; в одном он тебе не дал оценку. Ты еще и коварен, — думал Бредли, слушая Ханта. — Идти с тобой рядом, а тем более впереди тебя — опасно, можно получить удар в спину. С такими, как ты, лучше на шаг отстать, чтобы всегда держать „попутчика“ в поле зрения».

— Ну что ж, возможно какая-то логика в этом есть, — дипломатично согласился Бредли и продолжил с сомнением в виде рассуждения: — Только ведь такой… кандидат в министры, который о своих мечтах и планах разглагольствует вслух, больше походит на клоуна, а не на государственного деятеля.

— Может быть, такой клоун-министр для нас окажется полезнее, чем министр настоящий. Настоящим не поуправляешь; рано или поздно — взбрыкнет. Ну да ладно. Отвлеклись… О вашем приезде я был предупрежден. Мне звонили из Вашингтона. А принял вас за переводчика… Ну уж… — Хант развел руками. — Переводчик для меня сейчас важнее, уж извините.

Бредли понимающе кивнул — понятно, не извиняйтесь.

— Здесь, — Хант постучал пальцем по «верительной грамоте», лежащей перед ним на столе, — мне предписывается оказывать вам всяческую помощь и содействие. Еще здесь говорится о том, что цель своей командировки вы назовете сами. Почему не написали-то?

— Не обо всем можно говорить вслух и не все можно придавать бумаге. Вам ли этого не знать? Попади эта бумага в чужие руки?

— Ну хорошо, хорошо… — кивнул Хант. — Называйте цель своей командировки.

— Спецподразделение «Москит». Мне сказали, что без вашей санкции попасть туда я не смогу. Это так?

— Нет, не так. К «Москиту» я не имею никакого отношения. Им занимается мой заместитель Дональд Роуч. Это без его санкции попасть туда вы не сможете. Сейчас объясню, — видя непонимание во взгляде Бредли, сказал Хант. — Дело в том, что как такового спецподразделения «Москит» не существует. То есть его не существует официально — оно не проходит ни по одним документам, оно не зарегистрировано нигде. Его нет. Все обеспечение той базы: материально-техническое, продовольственное — производится за счет гватемальской бригады. Но «вести» «Москит» кто-то должен. А так как гватемальская бригада моя там, — Хант кивнул на потолок, — приняли решение: посадить ко мне заместителя по «Москиту». Теперь вы меня поняли?