Агния Барто - [9]

«Чтобы уметь жить с детьми в новом мире, нужно знать их интересы, увлечения, чувствовать, чем они дышат сегодня. К детям надо постоянно присматриваться, тем более что нашим советским детям присущи новые, совершенно сложившиеся понятия, многообразие и глубина запросов и в то же время детскость, непосредственность».

Именно в этой связи поэтесса приводит знаменательные слова Горького: «Я совершенно не могу понять, как ребенок одиннадцати лет чувствует с такой глубиной и силой пафос революционного долга. Это одно из маленьких чудес нашей эпохи...» А следует сказать, что этим общественным запросам и понятиям наших детей А. Барто отвечала с самого начала своей литературной деятельности.

Поэтесса неизменно воспитывала и воспитывает своих юных читателей в духе огромной любви и высокого уважения к трудящимся любых народов и рас — и непримиримой ненависти к их угнетателям и поработителям, готовности к самоотверженной борьбе с ними (не случайно такая поэма А. Барто, как «Братишки» (1928), посвященная дружбе детей народов всей земли, подвергалась сожжению в гитлеровской Германии наряду с марксистско-ленинской литературой и наиболее прогрессивными произведениями русской и советской литературы).

А. Барто неоднократно бывала за рубежами нашей Родины как писательница и общественная деятельница; она пристально и пытливо всматривалась в то, что происходит за границей. Первой поездкой, наиболее значительной для ее внутреннего роста и гражданского созревания, явилась поездка с группой деятелей советской литературы в Испанию в 1937 году, в разгар борьбы испанского народа с франкистскими мятежниками, которым оказывали всемерную поддержку немецкие нацисты и итальянские фашисты.

В Испании, в те уже далекие сейчас годы, поэтесса воочию увидела и героическую борьбу свободолюбивого народа, лучшие сыны которого с оружием в руках отражали натиск врагов и бесчеловечное лицо фашизма, творящего расправу над мирными жителями. Вместе с рядовыми испанцами А. Барто переживала и бомбежки и обстрелы; она видела героическое сопротивление людей, яростно ненавидящих фашизм, но во многом недостаточно организованных, порою слишком беспечных и легковерных (чем и пользовался их противник!); она была свидетельницей чудовищных зверств, совершаемых фашистами на испанской земле, воочию видела горе испанских матерей,— эти трагические события навсегда запечатлелись в ее памяти.

В одном из испанских селений молодая женщина, пережившая величайшее для матери горе, показала Агнии Барто фотографию своей маленькой дочери, прикрывая ладонью ее голову; поэтесса сначала не могла понять, что означает этот жест, но, как объяснили окружающие, испанка хотела сказать, что голову ее дочери оторвало фашистским снарядом... Испанские матери пели, плакали, проклинали войну... Такое не забывается!

Агния Барто вернулась в Советский Союз, потрясенная всем увиденным в Испании 1937 года, научившись еще глубже и более зрелой ненавистью ненавидеть фашизм в любом его обличье. Впечатления этой поездки отразились в цикле стихотворений, посвященных Испании и испанским детям.

Большая интернациональная тема органически входит в творчество А. Барто, с годами все более углубляясь и словно раздвигая его рамки — до тех пределов, где открываются просторы всего мира и решаются судьбы народов всей земли. Эти судьбы во многом зависят от того, чему мы научим наших детей, которые и сами начинают понимать, в каком большом мире живут они, как радостно находить друзей и соратников в самых разных странах. Вот почему такой глубокий смысл обретает игра болгарских девочек, которые катят свой обруч, как кажется им,

По дорожке,

По бульвару,

По всему земному шару.

Так самая обычная традиционная детская игра может наполниться каким-то новым и значительным смыслом, если в нее играют дети, которые с малых лет знают, что вся земля является их наследием и достоянием и дружить им надо со всеми населяющими ее народами. А. Барто не просто усваивает большую интернациональную тему, но и новаторски разрабатывает ее с той позиции, с той точки зрения, какая наиболее близка и понятна нашему юному читателю и может глубоко захватить его, предстать перед ним наглядно и зримо, — подобно образу того обруча, который, начав движение у ворот родного дома, потом катится так далеко, что может прокатиться по всем странам нашей земли.

Оказывается, дети разных народов легко находят общий язык,— как нашли его наши школьники с мальчиком-американцем, посетившим их школу:

Первоклассница Алёнка

Принесла ему котенка

Из живого уголка.

Говорит: — Играй пока.

Оказалось, в Сан-Франциско

Есть точь-в-точь такая киска.

Но этот общий язык сразу разладился, когда началась игра в индейцев, о которой поэтесса говорит в стихотворении «Краснокожие» (1958),— старинная игра русских мальчиков (воспетая некогда Чеховым — вспомним его рассказ «Мальчики»). В ней принял участие и мальчик, прибывший из Америки. Все шло хорошо до тех пор, пока гость не крикнул: «Ну, пора стрелять в индейцев!» А дальше пошло еще хуже:

Он испортил всю игру.

Он кричит: — Я белый!

Захочу — и отберу

Ваши самострелы!