Агнешка, дочь «Колумба» - [87]
Семен внезапно останавливается:
— Ничего не значит? А то, что он вас…
— Семен!
— Это я его защищаю? — Клокочущая в Семене обида вдруг срывается с тормозов. — Не я, а вы его защищаете! Жалко мне вас! Сегодня, как только вылез он из машины, как только ее увидел, так ей все и р а с с к а з а л. При мне! А теперь сидит у нее, рождество встречает! У Пшивлоцкой. Противно. Вот и вырвалось. Лучше вам знать.
Похоже, будто он сам испугался сказанного, потому что едва он это вымолвил, как сразу отстал от нее шага на два. И они идут молча.
— Жалко, Семен, — тихо говорит Агнешка самой себе, не оборачиваясь к нему. — Ты, Семен, тоже изменился, не узнаю я тебя. Что было, то было, ничего не поделаешь. Только никогда, никогда не говори со мной так.
Может, он и не услышал, потому что они спрямили по тропинке дорогу и уже вышли к замку, откуда до них все громче доносится густой и нестройный гул возгласов и пения. Они проходят мимо развалин, видят мигающие полоски света в щелях ставен, улавливают в пении две разные мелодии, словно бы братающиеся в приступе пьяного доброжелательства. Среди безмолвия ночи, рождественской ночи, в этой хриплой фуге, развеселой и вызывающей, Куба пьет с Якубом, Якуб с Миколаем и пастырями вифлеемскими. Это Зависляк и вся его компания справляют сочельник. Вот чем объясняется отсутствие мужчин в домах, мимо которых проходила Агнешка. Вот, значит, какое разрешение дал Балч в ответ на ее горячую просьбу. «Половину раздашь нашим ребятам», — снова слышит она его приказ. Но это воспоминание не утверждает ее в своей правоте, своей обиде, а, напротив, сражает неожиданным ощущением вины. Она не сумела, а в душе, возможно, и не захотела направить сегодняшний разговор по спокойному руслу, довести спор до рассудительных решений. Не было в ней ни бескорыстия, ни искренности. Вправе ли она отрекаться от своих мыслей, а главное от того желания, с каким она ждала, чтобы он очнулся от задумчивости там, над могилами павших? Она разозлила его, пробудила в нем упрямство и гордость своими притворными нравоучениями. «За этим ты пришла?» — спросил он ее. И был прав. Сочельник. В ночной тишине раскатывается песня. Песня из притона пьяниц, который она сама же и заселила вновь. Кошмар.
— Может, зайдете к Павлинке? — робко и умоляюще спрашивает Семен уже на школьном дворе.
— Ступай, Семен.
Она подождала, пока дверь за ним со скрипом закрылась. Потом потихоньку проскальзывает в сени и осторожно поворачивает ключ. Уже на пороге ее обдает вместе с теплом смолистый дух пихты. Она ничего не видит — отблеск не погасшей еще печурки слишком слаб, но ей все же чудится, что в комнате что-то изменилось. Она щелкает выключателем, но свет не загорается, и ее охватывает на миг тоскливая злоба: вот даже как! Флокс, странно и кротко скуля, поднимается с половичка и бредет к ней. Ты что так дрожишь? Проголодался? Ну, погоди, мы тебя согреем… В темноте она снимает пальто и бросает его на кровать, зажигает примус и ставит на огонь кастрюльку с остатками супа. Машинально отмечает про себя, что приемник у Пшивлоцкой играет сегодня громче обычного, слишком громко. Черт возьми, нет там, что ли, никого?.. Из небрежно настроенного приемника вырывается многоголосый сумбур танцевальной музыки, коляд, колокольного звона, свиста и воя. Но вот из хаоса выделяется чистая и выразительная мелодия. Кажется, Моцарт. Надо найти свечу.
Снова чиркает спичка, но огонек гаснет от чьего-то неожиданного и резкого дуновения. Крик, не успев раздаться, застревает в горле, тело цепенеет от ужаса. Он стоит рядом с ней на коленях, обнимает ее бедра, прижимает голову к ее животу. Невырвавшийся крик переходит в протяжный вздох. Гул, пустота. И вдруг, помимо воли и сознания, ее руки обхватывают его колючую голову, она наклоняется и ее губы прижимаются к плотным коротким волосам, пахнущим диким ветром. А ее пальцы еще раньше успели добраться до шрама на темени, отчетливого на ощупь. Она замирает. Горячая волна растроганности. Он шевельнулся, поднял голову, и на нее сразу повеяло едким, ненавистным запахом. Она резко оттолкнула его, он едва не упал. Агнешка отскакивает за стол. С глухим тяжелым вздохом Балч поворачивается. Она слышит, как он пятится к двери, к той самой двери, которую она так хорошо заперла и завесила. Через нее-то он и вошел. Он уже у Пшивлоцкой. Щелкает регулятор приемника. Тишина. Дрожащими еще руками Агнешка ищет на столе укатившуюся свечу, спички, и вдруг ей приходит в голову идея, решительная и злая. Непреодолимое искушение приказывает ей: подойди к этой самой двери, она приоткрыта, не ты ее открывала, не тебе и отвечать, и послушай или подслушай, теперь уже все едино, все равно ты погибла.
— Я, кажется, заснула… Напилась, что ли? — Приглушенный смешок, фамильярный и многозначительный. — Ты выходил?
— Да.
— К ней? (Без удивления и упрека, словно бы они договорились еще раньше и ему оставалось лишь подтвердить.)
— Да.
— Сказал ей?.. — И после короткой паузы, чтобы увериться, что он ее понял: — О нас?
— Да.
— Да, да, да… — Она дразнит его, но нежно. Ленивое, интимное бормотание, шорох. Она, видимо, приподнялась на тахте. Звук поцелуя. — Ответь же. — С благодушной иронией: — Елочка ее утешила?
Сборник включает повести трех современных польских писателей: В. Маха «Жизнь большая и малая», В. Мысливского «Голый сад» и Е. Вавжака «Линия». Разные по тематике, все эти повести рассказывают о жизни Польши в послевоенные десятилетия. Читатель познакомится с жизнью польской деревни, жизнью партийных работников.
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.
В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.
Проза Новака — самобытное явление в современной польской литературе, стилизованная под фольклор, она связана с традициями народной культуры. В первом романе автор, обращаясь к годам второй мировой войны, рассказывает о юности крестьянского паренька, сражавшегося против гитлеровских оккупантов в партизанском отряде. Во втором романе, «Пророк», рассказывается о нелегком «врастании» в городскую среду выходцев из деревни.