Агидель стремится к Волге - [67]
Уфимский воевода князь стольник Андрей Михайлович Волконский согласился со многими требованиями предводителей восставших. Он не скупился на обещания. Обласкав Садир-бея, Ишмухамета Давлетбаева, Конкаса и других башкирских старшин и ахунов, он привлек их на свою сторону и уговорил съездить вместе с ним к начальнику приказа Казанского дворца Долгорукому.
— Князь, я привез с собой лучших башкирцев, — похвастался Волконский перед ним. — Они обещали служить верой и правдой государству Российскому и посулили выпустить на волю плененных бунтовщиками русских ратников, остановить восстание при помощи калмыков и ногайских мурз.
Долгорукий оживился.
— И где же твои лучшие башкирцы?
— За дверью дожидаются.
— Так пускай заходят, веди их сюда! — с волнением произнес князь.
Долгорукий пустил в ход все свое обаяние, изо всех сил стараясь угодить благонадежным башкирам.
— Я с трудом представляю себе Башкортостан без России, — заявил от имени земляков Садир-бей. — И если русские не будут нарушать условия, прописанные в Жалованной грамоте, если вместо плохих воевод станут присылать нам хороших, мы дадим слово верно служить царю, — обещал он и поклялся на Коране.
Ликуя от радости, что покончить с восстанием в Башкортостане возможно будет малыми убытками, Долгорукий с готовностью пообещал похлопотать, чтобы удовлетворить требования башкир. После этого он убедил главу Садир-бея и его товарищей съездить в Москву на встречу с государем.
Алексей Романов оказал послам Башкортостана сердечный прием и выдал им Жалованную грамоту, составленную на двух языках. С этой грамотой «лучшие башкиры» стали ездить по дорогам, из одной волости в другую, по всем летовкам, ратуя за прекращение восстания.
Едва ли не самым первым удовлетворенным требованием стало досрочное смещение уфимского воеводы Андрея Михайловича Волконского. Место его занял стольник Сомов, уже бывший прежде на этой должности. Тот сразу же приступил к решительным действиям. Отправив на подмогу старшинам дорог своих помощников, новый воевода посулил через них, что участники восстания будут помилованы, а русские помещики и сборщики дани, спровоцировавшие беспорядки, понесут суровое наказание. Он так и написал в воззвании к башкирам, что впредь не допустит бесчинств со стороны ясатчиков, что будет карать их за произвол со всей строгостью.
VIII
Большинство восставших сложили оружие и разъехались по домам, а некоторые из непримиримых джигитов Казанской дороги приостановили военные действия лишь с наступлением холодной осени 1664 года. Они бежали к калмыкам.
Из страха, что при помощи калмыков башкиры соберутся с силами и возобновят борьбу, Федор Федорович Волконский задумал настроить их друг против друга. Для этой цели к калмыцкому тайше Дайчину был подослан дьяк Горохов.
Вручив тайше щедрые дары от имени царских властей, дьяк стал выпытывать у него, где зимуют башкиры Токалов, Таникеев и Сартов. Тот вначале прикинулся было, будто ему ничего о них неизвестно, но после распития привезенного Гороховым вина язык у Дайчина развязался.
— Они гостят у сына моего Мончака, — проболтался тайша.
— Ага, так мы и разумели… — недобро сощурился дьяк и пообещал ему: — Ежели ты сдашь беглых башкирцев уфимскому воеводе, царь тебя не обидит.
Скривив в усмешке беззубый рот, Дайчин причмокнул.
— Не-ету, не могу я выдать царю башкирцев!
— Отчего ж?
— Мой сын Мончак, видать, шибко их уважает. Каждому подарил по паре лошадок, верблюда. Коров дал да овечек…
— Ну, глядите! Неровен час, прознает про то государь, вот уж не поздоровится вашей семейке, — прошипел дьяк.
Тайша посидел, подумал и махнул рукой.
— Мне-то что, я старик. Сынок мой Мончак теперь сам себе хозяин. Я ему не указ.
— Неужто мало вам зла башкирцы чинили? — не унимался дьяк. — Вот погодите, как перезимуют, они вас, калмыков, погонят со своих земель.
Дайчин попался-таки на удочку.
— Что же мне делать? — растерянно пробормотал он, боясь взглянуть гостю в глаза.
— Как я сказал. Выдайте ослухов уфимскому воеводе или же в Астрахань к воеводе князю Черкасскому сопроводите.
Старый тайша всерьез призадумался.
— Да какой от меня прок?.. Они же у сына моего. Пускай он и решает, — рассудил Дайчин и направил Горохова к Мончаку.
Тот дружелюбно встретил чужака, рекомендованного отцом. Однако узнав о причине его визита, молодой тайша нахмурился.
— Нет, не желаю везти башкирцев ни в Астрахань, ни в Уфу, — наотрез отказался он.
Не теряя надежды переубедить его, дьяк Горохов и на этот раз принялся хулить башкир:
— Так ведь они ж калмыкам, почитай, самые лютые враги! Не дают вам развернуться, кочевать между Ликом и Волгою. Али вам неведомо, что башкирцы хотят вытеснить вас на Иргиз-реку да на Черные пески?!..
— Твоя правда! — сверкнул вдруг глазами задетый за живое Мончак. — Земля и воды не их, а божьи!
— Вот-вот! — встрепенулся дьяк. — Разве ж это справедливо, чтоб башкирцы одни сим краем благодатным владели! Послушайся моего совета, я дело говорю: пока калмыки не выдадут бунтовщиков, не будет им приволья!..
— Уж и не знаю, как быть. Подумать надо бы, — угрюмо произнес молодой тайша.
— Да чего тут думать-то! Незачем злодеям потакать, вези изменников в Астрахань али к уфимскому воеводе, покуда воры зла вам какого не учинили!
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
Роман «Грозовое лето» известного башкирского писателя Яныбая Хамматова является самостоятельным произведением, но в то же время связан общими героями с его романами «Золото собирается крупицами» и «Акман-токман» (1970, 1973). В них рассказывается, как зрели в башкирском народе ростки революционного сознания, в каких невероятно тяжелых условиях проходила там социалистическая революция. Эти произведения в 1974 году удостоены премии на Всесоюзном конкурсе, проводимом ВЦСПС и Союзом писателей СССР на лучшее произведение художественной прозы о рабочем классе. В романе «Грозовое лето» показаны события в Башкирии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Роман Вениамина Шалагинова рассказывает о крахе колчаковщины в Сибири. В центре повествования — образ юной Ольги Батышевой, революционерки-подпольщицы с партийной кличкой «Кафа», приговоренной колчаковцами к смертной казни.
В книгу члена Российского союза писателей, военного пенсионера Валерия Старовойтова вошли три рассказа и одна повесть, и это не случайно. Слова русского адмирала С.О. Макарова «Помни войну» на мемориальной плите родного Тихоокеанского ВВМУ для томского автора, капитана второго ранга в отставке, не просто слова, а назидание потомкам, которые он оставляет на страницах этой книги. Повесть «Восставшие в аду» посвящена самому крупному восстанию против советской власти на территории Западно-Сибирского края (август-сентябрь 1931 года), на малой родине писателя, в Бакчарском районе Томской области.
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.