Агидель стремится к Волге - [50]
Однако король не дерзнул подступить к Москве и решил, на худой конец, завладеть Волокаламском.
Первый штурм не принес полякам успеха. Следующий тоже был отбит. А когда Сигизмунд, собравшись с силами, попробовал приступить к городу в третий раз, подоспела башкирская конница, отправленная на подмогу воеводам Карамышеву и Чемесову. В разгар сечи через лаз в стене наружу выбрались казаки. Совместными усилиями удалось отогнать неприятеля от города.
Бросив несколько пушек, воинство Сигизмунда спешно удалялось под свист и улюлюканье победителей:
— Ура, тикают ляхи!
— Ажно пятки сверкают!
— Поделом окаянным…
После очередного поражения король предпочел вернуться в Речь Посполитую, потеряв по дороге от голода и холода несколько сотен человек.
XXX
Воспользовавшись отступлением поляков и наступившим в связи с этим затишьем, оставшийся зимовать в столице Дмитрий Пожарский поднял давно назревший вопрос об избрании законного царя.
— Мешкать нельзя, — сказал он. — Пчелы — и те без матки дохнут, а тут — государство! Куда нам без царя, без воли единой. Начнем, покуда башкирцы не разъехались.
— Верно глаголишь, — согласился Трубецкой, втайне имевший виды на престол.
После этого разговора они созвали ближайших соратников и, посоветовавшись с ними, разослали по городам и весям гонцов с грамотами, гласившими: «Москва от польских и литовских людей очищена, церкви Божии в прежнюю лепоту облеклись и Божие имя славится в них по-прежнему; но без государя Московскому государству стоять нельзя, печься об нем и людьми Божиими промышлять некому, без государя вдосталь Московское государство разорят все: без государя государство ничем не стоится и воровскими заводами на многие части разделяется и воровство много множится».
Так и не дождавшись прибытия всех выборных, в начале декабря Дума приступила к процессу избрания царя.
Первым обсуждался вопрос, на кого делать ставку — на иностранцев королевского происхождения или на своих.
— Давайте обойдемся без иноземцев, — высказался кто-то.
Все дружно поддержали это предложение, вследствие чего было решено: «литовского и шведского короля и их детей и иных немецких вер и некоторых государств иноязычных не христианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать…».
В этом вопросе было продемонстрировано полное единодушие. Страсти разгорелись, когда стали выбирать из своих.
Во время одного из заседаний собора Пожарскому подали письменное мнение дворянина из Галича. Ознакомившись с ним, Дмитрий Михайлович неуверенно объявил:
— Вот, значит, какое дело, православные… Предложено нам венчать на царство Михаила Федоровича Романова, мол, оный ближе всех по родству с прежними царями…
Пока разбирались, кто доставил письмо да откуда, к Пожарскому приблизился донской атаман и вручил ему другое письменное заявление.
Князь смерил атамана недоуменным взглядом и строго спросил:
— Что это ты мне подал, а?
— Желаем природного царя Михаила Федоровича! — без обиняков заявил тот, всем своим видом и тоном давая понять, что за ним стоят все казаки.
Думцы переглянулись.
— Да кто ж таков, этот Романов?
— Сын митрополита Филарета, в миру — Федора Никитича Романова.
— Сколько же ему годов-то?
— Шестнадцать, — с готовностью подсказал Иван Никитич Романов, дядя Михаила, намекая, что тот слишком неопытен, и пытаясь обратить внимание знати на себя.
Однако возраст претендента мало кого интересовал.
— И чем же славен сей вьюноша? — прозвучал еще один вопрос.
— А ничем, акромя того, что королевичу Владиславу крест целовал да в Кремле вместе с поляками отсиживался, — не без ехидства напомнил кто-то.
Таких сидельцев в соборе было много, и один из них не преминул сочувственно заметить:
— Куда ж ему было, бедолаге, деваться, коли отец его у ляхов в плену пребывал?..
Многие понимали, что лучше Пожарского — прославленного воеводы и прямого потомка Рюриковичей, по всей Руси не сыскать, но никто о нем даже не обмолвился. А поддержки у того не было. Зато казаков по Москве да по окрестностям собралось великое множество. Они же были за Михаила Романова.
Данное обстоятельство и предопределило выбор. Двадцать пятого февраля 1613 года по русским городам были разосланы грамоты следующего содержания: «И вам бы, господа, за государево многолетие петь молебны и быть с нами под одним кровом и державою и под высокою рукою христианского государя, царя Михаила Федоровича. А мы, всякие люди Московского государства от мала до велика и из города выборные и невыборные люди, все обрадовались сердечною радостию, что у всех людей одна мысль в сердце вместилась — быть государем царем блаженной памяти великого государя Федора Ивановича племяннику, Михаилу Федоровичу. Бог его, государя, на такой великий царский престол избрал не по чьему-либо заводу, избрал его мимо всех людей, по своей неизреченной милости. Всем людям о его избрании Бог в сердце вложил одну мысль и утверждение».
В начале марта из Москвы отправилось посольство на поиски Михаила, который, как выяснилось, находился в то время вместе с матерью в Ипатьевском монастыре Костромы.
Михаил Романов въехал в стольный град в начале мая, а венчание его на царство состоялось одиннадцатого июля. После всенощных бдений на рассвете вся Москва была растревожена звоном кремлевских колоколов, не прекращавшимся до тех пор, пока царь не прибыл в Успенский собор.
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
Роман «Грозовое лето» известного башкирского писателя Яныбая Хамматова является самостоятельным произведением, но в то же время связан общими героями с его романами «Золото собирается крупицами» и «Акман-токман» (1970, 1973). В них рассказывается, как зрели в башкирском народе ростки революционного сознания, в каких невероятно тяжелых условиях проходила там социалистическая революция. Эти произведения в 1974 году удостоены премии на Всесоюзном конкурсе, проводимом ВЦСПС и Союзом писателей СССР на лучшее произведение художественной прозы о рабочем классе. В романе «Грозовое лето» показаны события в Башкирии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
Артур Конан Дойл (1859–1930) — всемирно известный английский писатель, один из создателей детективного жанра, автор знаменитых повестей и рассказов о Шерлоке Холмсе. В двенадцатый том Собрания сочинений вошли произведения: «Письма Старка Монро», «Дуэт со случайным хором», «За городом», «Вокруг красной лампы» и циклы «Романтические рассказы» и «Мистические рассказы». В этом томе Конан Дойл, известный нам ранее как фантаст, мистик, исторический романист, выступает в роли автора романтических, житейских историй о любви, дружбе, ревности, измене, как романтик с тонкой, ранимой душой.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
Эта книга — автобиографическое повествование о дружбе двух молодых людей — добровольцев времен Первой мировой войны, — с ее радостью и неизбежным страданием. Поэзия и проза, война и мирная жизнь, вдохновляющее единство и мучительное одиночество, солнечная весна и безотрадная осень, быстротечная яркая жизнь и жадная смерть — между этими мирами странствует автор вместе со своим другом, и это путешествие не закончится никогда, пока есть люди, небезразличные к понятиям «честь», «отечество» и «вера».