Агентство «БМВ» - [12]

— Может быть, перед тем как завалиться на боковую, ты мне какой ни на есть документик отстукаешь? — справилась Марина, тоже зевая во весь рот и потягиваясь так, что захрустело в суставах. — Печать-то у тебя есть, верно? А с печатью любая бумажка — даже самая идиотская — документом выглядит.

— Это какой же документик я должна тебе отстукать? — Спросила в свою очередь Валентина, мгновенно прекращая зевать и с интересом глядя на под ругу. — Удостоверение, что ли, какое липовое?

— Именно. Надо же мне с чем-нибудь по квартирам ходить? — Маринка прошлась по комнате, разминая затекшее от долгого сидения тело. — Сейчас граждане подозрительными стали, никому так просто не открывают — сначала в «глазок» смотрят. Посмотрят, а я им — нате, пожалуйста, сразу к «глазку» ксиву приложу: читайте на здоровье. Что я, к примеру, помощница районного депутата от ЛДПР по связям с населением или представитель Союза матерей-одиночек России. Ну и тому подобную чушь. У нас на карточках всего-то пять квартир — так что все пройдет как по маслу, без шума. К тому же ты познакомилась с участковым, поэтому, случись что, я всегда смогу на тебя сослаться. Это в самом крайнем случае — если господина Медведева неожиданно заинтересует моя скромная особа. Скажу, что действую по твоему поручению, — и привет.

— Ладно, отпечатаю тебе что-нибудь, — проворчала Валентина, водружая на стол электронную печатную машинку «Оливетти» с дисплеем, взятую «под честное слово» у подруги по институту, которая давно уже работала дома на компьютере. — Но ты смотри, действуй осторожно, без лишней дерзости. У этого Медведева тоже, знаешь, семь пятниц на неделе — говорят, когда у него с женой перемирие, это не человек, а одержимый служебным рвением механизм!

* * *

Длинный и угловатый, похожий на сильно увеличенный в размерах стеклянный кирпич венгерский автобус «Икарус» высадил пассажиров около прозрачных дверей аэропорта Шереметьево-1 без десяти семь. Уже стемнело, февральский ветер гнал по черному асфальту поземку, и на улице было неуютно. Впрочем, приехавший в «Икарусе» молодой человек в темно-коричневой куртке «пилот» и черном, окантованном кожей берете в духе спецназа, вовсе не собирался прогуливаться по улице, а сразу же вошел, резко распахнув перед собой высокие стеклянные двери.

Судя по всему, молодой человек никуда лететь не собирался. Наоборот, он, что называется, представлял собой классический тип встречающего: нес в руках тщательно закутанный в целлофан букет цветов, помимо которого у него имелся только старый потертый фибровый чемоданчик с металлическими уголками. Послонявшись по первому этажу и поглазев на сидевших в креслах пассажиров, молодой человек все тем же фланирующим шагом поднялся по изогнутой змеей алюминиевой лестнице наверх, где и устроился в маленьком баре, спросив себе бутылку пепси-колы и бутерброд с семгой. Он сидел с самым добродушным и довольным видом, сопровождая глазами каждую мало-мальски привлекательную женщину, проходившую мимо. Можно было подумать, что ожидание ему предстояло долгое — он ни разу не бросил взгляд на круглый циферблат своих плоских золотых часов, беззаботно мотал в воздухе ногой и не смотрел на громадное электронное табло аэропорта, сообщавшее о вылетах и прилетах.

Однако приземление самолета Ту-134 из Казахстана, о котором поведал приятный женский голос, проворковавший несколько слов из динамика, вызвал у молодого человека вспышку активности, которую тот, впрочем, старался не слишком афишировать.

Оставив на столе под пепельницей несколько купюр, парень в куртке «пилот» поднялся, размеренным шагом, в котором бы только очень наметанный глаз уловил тень торопливости, двинулся к покрытой ковром лестнице, спустился на первый этаж и, не сделав даже попытки приблизиться к жалкой струйке пассажиров с рейса Алма-Ата — Москва, покинул здание аэровокзала.

На улице он огляделся и с размаху зашвырнул в бетонную урну роскошный букет в целлофане.

Пассажиры с рейса Алма-Ата — Москва прошли таможенный досмотр и тоже стали выбираться на улицу. Большинство из них кинулись к многочисленным таксистам и разномастным частникам, потиравшим руки в ожидании клиентов, и лишь малая часть принялась дожидаться самого дешевого вида транспорта — безразмерного «Икаруса», ходившего не слишком регулярно и доставлявшего пассажиров не туда, куда им надо, а к окраинным станциям метро.

Молодой человек в воинственном берете и куртке «пилот» тоже пристроился в хвост этой очереди, но торопливости больше не проявлял и терпеливо вместе со всеми поджидал автобус.

Когда к остановке подкатил «Икарус», молодой человек забрался по заледеневшей подножке в салон и расположился в самом его конце один на заднем диванчике.

Вел он себя по-прежнему очень спокойно, даже ногой — как раньше в баре — не покачивал и только упорно смотрел вперед — вдоль салона.

Вдруг два пассажира, расположившиеся в первом ряду неподалеку от кабинки водителя, синхронно поднялись с кресел и, нагнувшись к шоферу, стали что-то взволнованно ему втолковывать. Ясное дело, это был непорядок, и к водительской кабине отчаянно заторопилась женщина-кондуктор. Беспокойные пассажиры разом накинулись на нее, выражая свою просьбу отчаянной жестикуляцией и гортанными выкриками — судя по всему, на казахском языке. Женщина некоторое время их слушала, после чего обреченно махнула рукой и уже сама обратилась к водителю. Стальная махина автобуса, разогнавшаяся было на прямом, как стрела, шоссе, неожиданно начала притормаживать и наконец остановилась. Свистнула гидравлическая система, открывавшая складную, как ширма, дверь, и страстные обитатели восточных степей, предварительно сунув купюру в ладонь кондукторши, скрылись в черном проеме двери.