Агент ливийского полковника - [10]
Натан Паттерсон напомнил об этом инциденте Смиту – когда они возвратились в штаб-квартиру «Сикрет сервис» и продолжили беседу в кабинете Троя. Директор повел бровью и промолчал. Паттерсон продолжил наступление, как будто на кону стояла его, а не шефа военной разведки жизнь:
– Нельзя отказываться от тактики, которая приносит выигрыш. И этот метод, шеф, как вы знаете, наименее затратный и нетрудоемкий, требует меньше человеческих ресурсов: основа спецоперации распространится на сотрудников только моего отдела. Полиция, спецподразделения, армия – они будут крепко сидеть на крючке провокации, уверенные в том, что теракты – дело рук ливийского террориста.
– Не знаю, не знаю. – Трой Смит снова что-то напечатал на виртуальной машинке. – Все это ответственно и рискованно. На кону стоит жизнь не премьера, а всего лишь маленького чиновника. – Он раздвинул пальцы, показывая свой рост. – Но я слушаю, я слушаю тебя.
По распоряжению Троя Смита секретарь принесла досье на Салеха ар-Рахмана, из которого директор узнал следующее. Его противнику тридцать семь лет. Родился 11 апреля 1974 года. В 25 лет (в 1999 году) он становится военным советником в российском посольстве в Ливии. Через два года – в 2001 году – принимает решение принять ливийское гражданство; будучи мусульманином (отец ливийского происхождения, мать – русская), он получает имя ар-Рахман («милостивый»). В том же году становится членом ливийского элитного полувоенного подразделения «Революционная гвардия». Первый год служил надзирателем за личным составом батальона ПВО... (Трой пробежал глазами справку о численности «Революционной гвардии» – около трех тысяч человек, подобранных из племенных групп муниципалитета Сурт; Рахманов – исключение из правил.) В декабре 2002 года, когда военную разведку Ливии возглавил Абдалла Санусси, Рахманов возглавляет один из оперативных отделов. Еще через два года он становится членом Мафаба – это «Антиимпериалистический центр», используемый для поддержки террористов, – и становится правой рукой абд-Аллаха Хасана.
– Кто такой этот Салех ар-Рахман? – задал вопрос Паттерсон и сам же ответил на него: – Он террорист. Его должность при полковнике Каддафи – ответственный за связи с террористическими организациями за пределами Ливии. В его руках нити, ведущие в недра террористических группировок, и, какую из них он дернет и в какой день и час это случится, предугадать невозможно.
– Хочу напомнить, Натан, что наша задача...
– Да, – перебил начальника Паттерсон, – согласен: мы не призваны угадывать. Под этим определением я имел в виду аналитическую прежде всего и оперативную работу. Как сказал русский классик... Антон Чехов, кажется: «Если в начале пьесы на стене висит ружье, то в конце оно должно выстрелить».
– Почему ты привел цитату русского классика?
Скрытая часть вопроса оказалась на виду: «У нас что, своих классиков мало?»
Паттерсон ответил на этот вопрос, стоя на своем:
– Кто-то из наших продвинутых современников перефразировал Чехова: «Если в фильме Френсиса Форда Копполы на стене висит ружье, то с его помощью кому-то сделают предложение, от которого тот не в силах будет отказаться».
– Вернись, пожалуйста, к теме.
– Охотно. Рахманов – ливиец только по происхождению. В его жилах течет кровь бедуина, но мозги у него – советской сборки. «Сделано в ГРУ», если хотите.
– «Сделано в ГРУ»?
– Да. Причем штамп этот стоит на всех частях его тела. Рахманов отличный стрелок, отменный подрывник, рукопашному бою он обучался...
– Довольно, Натан. – Директор дополнил свою просьбу нетерпеливым жестом руки, а дальше он закрыл досье на Рахманова. – Бери это дело в свои руки. Я сумею убедить шефа МИ-5. Но не сразу, чтобы не вызвать у него подозрений.
– Больше всего расстроится Томас Муди. Он похож на медведя и не потерпит, чтобы у него из рук выхватили кусок мяса.
Директор хмыкнул, нарисовав перед собой образ чернокожего, затем наложил на него образ другого, его напарника, и высказал интересную мысль:
– Два черных не создадут одного белого.
– Это точно, шеф, – поддержал его Паттерсон, мысленно вставая на защиту Муди: «Черная курица несет белое яичко».
– Но хватит об этом. Я обставлю дело так, что Догерти сам отдаст это дело нам.
– Это я и хотел от вас услышать, шеф.
– Действуй на свое усмотрение, Натан. Но запомни одну вещь: в случае провала ко дну пойдут два человека: ты и я.
«Легко ли он сдался?» – думал Паттерсон по пути к своему офису. Пожалуй, скорость принятия решения говорила в пользу директора, которого Натан отнес к разведчикам-тяжеловесам: запоздаешь с реакцией – пропустишь тяжелейший удар.
Едва он перешагнул порог своего кабинета, его секретарь по имени Софи протянула ему трубку, свободной рукой показывая вверх.
– Да? – ответил Натан на звонок Смита.
– Тебе не мешало бы навестить Стивена Макгрегора.
