Агата Кристи - "Королева детектива" - [2]

Шрифт
Интервал

Отметим, что А. Кристи — великая мастерица направлять читателя по ложному следу. Иногда получается, что мы, читатели, знаем больше, нежели великий сыщик, и с интересом предвкушаем удовольствие понаблюдать за действиями Пуаро. В «Автобиографии» А. Кристи писала, что «самое главное в хорошей детективной интриге состоит в том, что с самого начала ясно, кто убийца; однако по ходу дела выясняется, что это не так уж очевидно и что, скорее всего, подозреваемый не виновен; хотя на самом деле именно он совершил преступление» (Кристи А. Автобиография. — M., 1999. — С. 300.).

Оказалось, что именно Алфред, сговорившись со своей кузиной, подсыпает яд в напиток своей жены. Но как Пуаро удалось разгадать их коварный замысел? Тем более что Алфред, отправившись на встречу с финансовым агентом, дома не ночевал, а Эвелин, разыграв ссору с Эмили, покинула дом, наказав Гастингсу присматривать за подругой.

Миссис Инглторп приходилась мачехой Джону и Лоуренсу, которые были очень стеснены в денежных средствах, так как их отец перед смертью не успел сделать завещание и поместье теперь принадлежало его второй жене. «Мое положение буквально сводит меня с ума, — признается Джон Гастингсу, — Лоуренс истратил все, что имел, издавая свои никчемные стихи в роскошных обложках» (Кристи А. Загадочное происшествие в Стайлзе // Собр. соч.: В 30 т. — М., 2011. — Т. 1. — С. 19. Далее ссылки на это издание с указанием страницы.). Цинция тоже находилась в зависимом положении от хозяйки дома и, работая в аптеке, могла изготовить яд.

Одним из подозреваемых стал и доктор Бауэрштейн, лечащий врач Эмили. Он нанес визит своей пациентке в «странное время — поздно вечером, объяснив это тем что, пытаясь достать редкий цветок, поскользнулся и упал в пруд, поэтому вынужден был вернуться в дом.

Для А.Кристи прежде всего важен нравственный аспект каждой истории. «Дух времени всегда присутствует в ее произведениях, хотя во многих из них события происходят как бы вне времени. Нередко она оставляет в текстах какие-то вехи, по которым можно судить о том, что она думает о современном ей мире, но главными для нее всегда остаются драматические ситуации, возникающие в кругу семьи, в личных отношениях между людьми.

В произведении 13 глав. Пуаро, которого пригласил в поместье Гастингс, появляется в 3 главе, и читатель впервые знакомится с его портретом, описанным Гастингсом: «Пуаро выглядел экстраординарно. Он был невысок… носил сильно напомаженные, имеющие воинственный вид усы. Аккуратность его в одежде была поистине феноменальной. Я думаю, пылинка на его рукаве причинила бы ему больше боли, чем пулевое ранение…» (Кристи А. Автобиография. — М., 1999. — С. 28.). Пуаро отличала также маниакальная любовь к порядку и симметрии. Ему нравилось аккуратно расставлять по местам предметы и факты. «Четкость движений, — считал Пуаро, — приводит к четкости мыслей» (220). Кроме того, так он успокаивал нервы и добивался спокойствия.

Умный и тщеславный, Пуаро никогда не сомневался, что обнаружит настоящего убийцу. Самоуверенность детектива удивляла Гастингса, ограничившегося чаще предположениями. «Воображение — хороший слуга, — поучал его Пуаро, — самое простое объяснение всегда наиболее вероятно» (98). «Одно дело знать, что человек невиновен, и совершенно другое убедительно доказать его вину» (200).

Поиск преступника для Пуаро — необходимость морального порядка. Выражая позицию самой А. Кристи, он считает себя обязанным восстановить справедливость. Писательница создала своего героя в русле шерлокхолмовской традиции: у него есть помощник — капитан Гастингс, как у Холмса — доктор Ватсон. Однако, расследуя то или иное дело, Пуаро в отличие от Шерлока Холмса старался оставаться на заднем плане. Как правило, предполагалось, что все «его находки и открытия» сделаны инспектором Джеппом, для которого главное в расследовании погоня за уликами. Пуаро, являясь только свидетелем защиты, лишь помогает инспектору раскрыть преступление как бы изнутри с помощью работы маленьких «серых клеточек» и интуиции.

Пуаро — не просто детектив, он еще и исследователь, хороший знаток психологии людей. Он сразу обратил внимание на «мелочи», которых никто не заметил. Во-первых, хорошо ли вчера вечером поужинала миссис Инглторп. (Она была расстроена после ссоры с Алфредом, и это лишило ее аппетита.) Во-вторых, действительно ли семья убита горем. (Умершая не обладала даром пробуждать любовь.) В-третьих, если бы она выпила отравленный кофе, то умерла бы через час. (Однако симптомы не проявлялись до 5 часов утра.)

Во время осмотра комнаты внимание Пуаро привлек небольшой чемоданчик с ключом в замке. Детектив проверил и задвижку в комнату Цинции, обнаружив кусочек темно-зеленой ткани, которую тут же заклеил в маленький конверт. Гастингс был удивлен тем, как он до появления Пуаро мог не заметить на комоде и поднос со спиртовкой и кастрюлькой, в которой оставалось немного темной жидкости из-под какао, а рядом — чашку, содержимое которой было выпито. Пуаро обратил внимание Гастингса также на лампу, стекло которой было разбито, и на разбитую вдребезги кофейную чашку (кто-то, видимо, наступил на эту чашку и раздавил ее). И наконец — пятно на полу от свечного стеарина. Но главное — пинцетом Пуаро ловко вытащил из камина клочок полуобгорелой бумаги (фрагмент завещания).


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.