Агасфер. Старьевщик - [24]

— Мундир? Но для чего он мне?

— Ну, во-первых, как мне кажется, вам в нем будет удобнее. Во-вторых — да вы оглянитесь по сторонам, друг мой! На улицах Петербурга — сплошные мундиры! А в статском модном платье ходят разве что господа социалисты! Ну, я не имею в виду, разумеется, рабочий люд и приказчиков в их поддевках, а также посыльных! Но в военном мундире вы сольетесь со всей этой многоликой толпой! Не будете от нее отличаться!

— А почему я не должен отличаться от толпы, господин Терентьев?

— Потому что такова специфика службы у господина полковника Архипова! — вырвалось у Терентьева.

— Не понимаю. Решительно не понимаю! — затряс головой Агасфер. — Почему служащий частного лица, коммивояжер, по сути дела, должен быть замаскирован?

— Еще раз простите, это уже не мой секрет, господин Агасфер. Единственное, что могу сказать — полковник некоторое время будет присматриваться к вам. Определять вашу пригодность и ваши способности к более серьезным делам, нежели розыски механических игрушек старых мастеров. А сейчас… Сейчас давайте забудем наш разговор! До поры до времени… Прошу вас! — И Терентьев распахнул перед спутником дверь портновской мастерской с глухо брякнувшим колокольчиком.

Помедлив, Агасфер шагнул в помещение, где бегали, дрались и самозабвенно играли не менее десятка «разнокалиберных» портновских детей. Царствовал над всем этим бедламом, усевшись по-татарски на обширном столе, заваленном кусками материи, старый еврей в ермолке. При виде посетителей ребятня мгновенно смолкла, а после грозного отцовского окрика порскнула за шторы.

Портной тоже довольно-таки проворно для своего возраста соскользнул со стола, сбросил с двух ближайших кресел куски материи и полуготовые изделия, прошитые белыми нитками, и разразился бойким местечковым речитативом, приветствуя гостей.

Послушав его минуты три, Терентьев властно поднял руку:

— Соломон, тебя и за полдня не переслушаешь. А ведь мы к тебе по делу. Вот этого молодого человека надо одеть по последней парижской моде. Имей в виду, это дальний родственник хорошо известного тебе господина полковника Архипова. Поэтому ты уж, братец, расстарайся.

Соломон Циммерман всплеснул руками: царица небесная, дева Мария! Да для господина полковника все что угодно! Господин желает заказать летнее платье? Межсезонное? На всякие жизненные ситуации? Тогда вы пришли в правильное место, достопочтимые господа офицеры!

В мастерской поднялась невиданная суета. Откуда-то из подсобок появились двое подмастерьев, увешанные матерчатыми метрами. Агасфера почтительно поставили на низкую скамеечку и принялись хлопотать вокруг.

Узнав, что своего материала свалившиеся на голову клиенты не принесли, Циммерман возликовал еще больше. Один из подмастерьев был немедленно послан в соседний магазин за последними образцами самых наимоднейших расцветок и самого высокого качества.

Суета усилилась, когда из магазина прибыли посланцы с несколькими образцами тканей. Образцы Циммерманом были немедленно забракованы, высмеяны, а приказчики отправлены обратно со строжайшим наказом принести самое лучшее из последнего привоза.

Через полтора часа Терентьев и Агасфер покидали мастерскую, провожаемые бесконечными благословениями и пожеланиями счастья и благополучия как циммермановского семейства, так и прибежавшего на шум соседа-галантерейщика. Вид у Агасфера был несколько усталым — будто он вскопал пару-тройку десятин земли в монастырских садах. Терентьев же, посмеиваясь, предложил выбор: либо тотчас же взять извозчика и ехать по намеченным утром объявлениям о продаже «хитроумных старинных механических изделий», либо сначала отобедать в ближайшей приличной ресторации.

— Впрочем, давайте-ка пока у почты притормозим, — вдруг предложил бывший ротмистр. — Совсем забыл, что долги время от времени возвращать надо. А «литовские кредиторы» — люди серьезные и злопамятные. Никак нельзя про них забывать!

— Литовские кредиторы? — удивился Агасфер. — Про евреев-заимодавцев слышал, про скопцов, которые в долг под зверские проценты дают, знаю. А вот про литовских — ей-богу, не слыхал. Впрочем, 20 лет отсутствия в Петербурге — срок немалый. Очень многое, конечно, тут изменилось.

— Не слыхали? Ну и слава богу, что не слыхали! — Терентьев закусил губу, словно проговорился о чем-то запретном, и, хлопнув извозчика по ватному плечу, выскочил из экипажа.

В почтовую контору он сходил один и вернулся довольно быстро.

— Ну-с, теперь и желудочные потребности удовлетворить надобно! — бодро заметил он. — Эй, борода, где тут ближайшее приличное заведение?

Таковым оказался один из ресторанов Палкина, однако, когда извозчик стал притормаживать лошаденку перед огромными застекленными дверями, Агасфер, оглядывая толпу у входа, засомневался:

— Может, еще куда поедем, Владимир Семенович? Народу-то сколько! Пока достоимся, и ужинать пора настанет…

— А это очень даже хорошо, что народ стоит и дверь закрыта! — жизнерадостно воскликнул Терентьев, легко перемахивая через край экипажа и приглашая следовать за ним. — Сейчас мы с вами проведем эксперимент, который может вам показаться несколько обидным, но в целом окажется поучительным! Пойдемте, пойдемте, милостивый государь!