Агасфер. Старьевщик - [161]

Подпрыгнувший от боли Архипов сбросил Кузьму с постели на пол — прошлось Агасферу наваливаться на старого друга самому. Выждав, пока боль чуть успокоится, вместе с Кузьмой и подоспевшим на помощь Тимофеем перевернули полковника на другой бок. Позже Тимофей признался, что не слышал столь виртуозной брани не то что из уст полковника — но даже из «пасти» английского боцмана, которому на причале нечаянно поставили на ногу якорную «лапу».

Дав Архипову лошадиную дозу опийной настойки, повторили лечение. Забинтовали, влили внутрь «для закрепления» успеха» его любимый арманьяк, и постепенно тот забылся сном.

Глянув на часы, Агасфер, наконец, начал готовиться к вечернему рандеву с немецким разведчиком — красить и стричь волосы, поправлять шрам на щеке.

* * *

Хоть и ехал он на сей раз в Императорский яхт-клуб без сопровождающего, однако чувствовал себя спокойно, не сомневаясь в том, что персонал и обслуга непременно узнают «Виктора Александровича Полонского».

Так оно и вышло. Совершив непременный обмен приветствиями с казначеем клуба и дегустацию марсалы нового завоза, Агасфер поинтересовался — ждут ли его. И если ждут, то где именно — в большой или малой обеденной. Оказалось, что в малой.

Агасфер направился в полутемный зал и уверенно подошел к привставшему навстречу Гельмуту фон Люциусу.

Произнесли дежурные фразы о погоде, опять-таки о нынешней марсале, о наследнике престола Николае Александровиче, затем переключились на более близкие обоим темы.

— Значит, после венских приключений вам так и не удалось добраться до Италии и решить свои проблемы с братом? — словно невзначай поинтересовался немец.

— Почему не удалось? — в свою очередь удивился лже-Полонский. — Наша яхта была в Турине, и мы с Костей беседовали едва ли не полдня. А потом я доехал поездом до Мюнхена и там пересел на Берлинский экспресс…

— …А в Варшаве на вас насели молодчики полковника Рунге, спутавшие вас с другим русским, — сочувственно кивнул разведчик.

Агасфер пристально поглядел на собеседника, однако не уловил ни малейшего признака насмешки. Хмыкнув, он тем же тоном перешел в наступление:

— А потом те же молодчики насели на вас, герр Люциус, инкриминируя вам то ли старческий маразм, то ли куриную слепоту, то ли прямое предательство, не так ли?

— Не хватало еще мне выслушивать нотации от всяких Dumkopfen[95], дорогой друг!

— Не хотите поговорить откровенно, господин советник?

— А разве мы не делаем этого? Впрочем, не возражаю. Итак?

— Вас обвинили в том, что вы «лопухнулись» с Полонским. Что на самом деле это не Полонский, а Агасфер, он же венгр Ковач, подручный некоего полковника Архипова…

— У вас хорошие источники информации, — пробормотал Люциус. — А вы действительно Агасфер?

— Я, как и вы, разведчик, Люциус. Но у меня другой псевдоним!

— Что не помешало вам сделать в Берлине то, что непременно сделал бы настоящий Агасфер! Вы вынудили Гримма отдать привезенные для нас разведданные вам и напугали его до смерти. Вы внушили мне недоверие к качеству материалов, привезенных Гертрудой, выманили его из Вены и ликвидировали вместе с привезенными материалами. Или я ошибаюсь?

— Тогда почему же вы, герр Люциус, привезли и передали Соломону для меня британские карты северных фарватеров? Или это липа и приманка?

— В Берлине, помнится, угощал вас я, Полонский. Вы не хотите отдать «долг вежливости»? Или мне придется заказывать ужин самому? — неожиданно спросил Люциус.

— Вы правы, простите, — Агасфер сделал знак метрдотелю. — Удивите моего гостя, любезный! Предложите ему самое лучшее, что может предложить своим гостям шеф-повар!

Когда мэтр удалился, Агасфер откинулся на спинку кресла и рассмеялся:

— А вы хитрая лиса, Гельмут! Взяли паузу для того, чтобы как можно лучше сформулировать правдоподобный ответ?

— Не без этого, — согласился немец. — Ход, действительно, выглядит неожиданно, не правда ли? Но иногда самая сложная задача имеет простое решение, Виктор! Можете мне верить, можете нет — но слушайте! В Берлине, беря санкцию руководства на передачу вам старых британских карт, я стопроцентно был уверен в том, что имею дело с Полонским. После скандала, который мне устроили Рунге и этот змееныш Гедеке — причем последний постарался, чтобы даже канцлер узнал о моей промашке, — у меня не осталось другого выхода, как продолжить верить, что вы — не Агасфер! Вы меня понимаете?

— Кажется, да. Отказавшись от предложенной мной акции, вы выглядели бы как старый беззубый пес, потерявший и нюх, и зубы. Если бы вас и не выбросили из разведки, то отодвинули бы на задний план.

— Сформулировано великолепно, Полонский! Кстати, поздравляю: русские все-таки официально обзавелись своей контрразведкой. Итак, каким будет ваш ответный ход?

— Если бы я был Агасфером, мне бы никто не разрешил нанести на ваши карты подлинные минные поля, герр Люциус. У Полонского, кстати говоря, тоже есть выбор: подсунуть вам «липу» и остаться русским патриотом. Или получить свои тридцать сребреников, а потом пойти на каторгу или под расстрел как шпион, предавший Россию.

— Великолепно! — повторил Люциус. — Верно все-таки говорят, что на немецком языке можно только со вкусом ругаться. Но если ты хочешь выразиться сильно и красиво, для этого надо выбрать русский язык! Но, как бы красиво вы ни выражались, Виктор, очень многое зависит от того, что в данном случае считать эквивалентом «иудиных» денег!