Африканские рабы... - [69]

Все время продолжалась также практика кастрации мальчиков, в результате чего в Эфиопии было довольно много евнухов, несмотря на то что их еще вывозили. Так, в 1910 г., по данным вполне надежного источника, в стране насчитывалось четыре-пять тысяч кастратов. Хозяева евнухов доверяли им не только своих жен, но и все состояние, поскольку лишенные забот о содержании собственной семьи и оплате дорогих утех евнухи пользовались безупречной репутацией. По тем же причинам им иногда удавалось занимать высокие должности^{285}.

Менелик умер в 1912 г., но вопрос о его преемнике возник на несколько лет раньше, когда император тяжело заболел. Он назначил наследником своего внука Лиджа Иясу, что вызвало неодобрение при дворе. Длительная борьба за престол закончилась провозглашением дочери покойного Менелика, Заудиту, императрицей. Регентом при ней стал рас Тафари. Однако полностью утвердить свою власть им удалось лишь около 1920 г.

Власти в стране в течение всего этого периода менее всего задумывались о проблеме работорговли, вновь вовлекавшей ежегодно в свою орбиту тысячи невольников. По мнению ряда ученых, в это время продажа невольников достигала иногда 10 000 человек в год^{286}.

Регент Тафари, обладавший реальной властью в стране, не мог смириться с таким положением. Его сильно заботило обеспечение места Эфиопии в международной политике, и для этого он стремился модернизировать все сферы в жизни своей страны. Одной из его целей было вступление Эфиопии в Лигу Наций. Именно поэтому в 1922 г. он ужесточил (вплоть до смертной казни) санкции против торговли рабами и приказал казнить нескольких работорговцев.

Текст нового закона и отчет о принятых к его нарушителям мерах включили в досье, посланное из Эфиопии в Женеву. Однако комиссия, которой предстояло обсудить вопрос о приеме Эфиопии, сочла материалы этого досье неудовлетворительными, так как Лига Наций не могла принять в свой состав государство, где продолжало считаться законным домашнее рабство. Вопрос этот вызвал ожесточенные дискуссии, и кончилось тем, что регенту предложили взять на себя обязательство запретить любые виды рабства. Регент согласился, и 27 сентября 1923 г. Ассамблея Лиги Наций единогласно проголосовала за прием Эфиопии^{287}.

Оставалось лишь воплотить новую политику страны в реальность. Что касается работорговли, то она явно пошла на убыль, хотя это трудно определить количественно, поскольку вся работорговля стала вестись тайно. Тем не менее есть любопытное свидетельство путешественника Кесселя, побывавшего в Эфиопии в 1930 г. Ему удалось посетить одного жителя Харэра, и тот показал Кесселю крохотные потайные камеры, где находились рабы, предназначенные к вывозу в Аравию. Работорговец дал также пояснения о контрабандных методах приобретения рабов: вся тайная работорговая сеть сосредоточилась в руках арабов, так как эфиопы, слишком ленивы», чтобы заниматься этим трудным делом. Требовались огромные предосторожности: караваны брали не более пятнадцати человек, переходы совершались очень редко и только по ночам. Хозяин жаловался на трудное время, страдал ностальгией по прошлому, когда работорговля в Эфиопии не встречала помех^{288}. Таким образом, торговля невольниками все же существовала, несмотря на всю реальную опасность репрессий.

Что касается домашнего рабства, то его запрет вызывал ряд очень сложных проблем, нарушая традиционную систему всей социальной структуры страны. Осуществить такой запрет сразу было вообще нереально. Делать это требовалось лишь постепенно, и необходимость именно такого подхода признали даже при приеме Эфиопии в Лигу Наций. Через год после него в стране начался первый этап реализации запрета: публикация декрета о свободе всех нарождающихся детей и об отдельных мерах, способствовавших освобождению рабов и улучшению их судьбы. В течение нескольких лет эти мероприятия осуществлялись с большим трудом, а случаи освобождения рабов происходили крайне редко.

Рас Тафари, став императором под именем Хайле Селассие I, решил приступить ко второму этапу запрещения рабства и издал в 1931 г. закон, направленный на ускорение освобождения рабов и создание для них возможности самим содержать себя. Последствия этого мероприятия оказались весьма заметны, так как от принятия Эфиопии в Лигу Наций и до нападения на нее Италии в 1935 г. было освобождено около 250 000 рабов. Однако они составляли еще довольно незначительную часть от общего числа рабов, если мы обратимся к приведенным выше цифрам (несколько миллионов!). Пропаганда итальянских фашистов, конечно, не преминула воспользоваться такими данными, чтобы оправдать свою оккупацию Эфиопии, объявив ее средством решения проблемы рабства в стране.

Однако более объективный взгляд по-иному оценивал это положение, и независимые иностранные обозреватели единодушно признавали реальные усилия Эфиопии в борьбе с рабством в весьма трудной обстановке. Как бы ни медленно шел процесс ликвидации рабства в стране, к моменту агрессии Италии он явно развивался по верному пути»^{289}.

Если взглянуть сразу на весь африканский конти — цент в XIX в., то общая картина с работорговлей представляется следующей: на фоне постепенного исчезновения торговли невольниками на Атлантическом побережье и уменьшения ее на караванных путях Западной Сахары происходило очень резкое увеличение работорговли во всей Суданской зоне от Нигера до Красного моря, а также в области верховьев Конго и Великих озер. Этот рост торговли рабами насыщал ими обширный внутренний невольничий рынок и обеспечивал экспорт рабов, направленный преимущественно в страны Ближнего Востока. Такое положение сохранялось до конца столетия и даже позже существовало в Эфиопии, все еще затрагивая множество людей, так как число рабов здесь могло достигать 4–5 миллионов. Продолжение работорговли в XIX в. в крупном масштабе составляет один из главных аспектов истории Африки в этот период.