Африканские рабы... - [67]
Следует упомянуть, кроме того, восточный поток невольников в направлении Могадишо, но вывоз рабов с этого участка побережья не получил развития. Правда, несколько южнее экспорт рабов в отдельные периоды возрастал. До середины XIX в. район Кисимайо в устье Джубы еще населяли галла, но сюда с севера уже постепенно переселялись группы сомалийцев. Происходил тот процесс смены населения, который часто имел место в истории Африки. Галла дружески приняли пришельцев с севера и доверили им охрану своих огромных стад. Сомалийцы, привлеченные таким радушием, стали переселяться сюда во все большем числе, пока в 1880-х годах, сочетая силу и обман, не поработили своих хозяев. Побежденных галла убивали или обращали в рабство, а тех, кто сумел бежать, постигла та же участь там, где они имели неосторожность искать убежища>{280}. Именно эти беженцы послужили упомянутым ранее источником пополнения рабов для плантаций.
Чтобы разобраться в работорговле, которая велась в это время из Эфиопии и Сомали по многочисленным направлениям, надо рассмотреть ее в тесной связи с положением в соседних странах. Крупные работорговые потоки протягивались на огромные расстояния, включая систему ответвлений, многие из которых до сих пор неизвестны. В ряде районов невольники перемещались во всех направлениях: одних вывозили, других ввозили, и так было и в Судане, и в Эфиопии, и на Занзибаре.
В работорговых сетях отдельные потоки как бы накладывались друг на друга, но индивидуальные особенности невольников при этом никогда не терялись из вида. Рабов наделяли четко определенными достоинствами и недостатками в зависимости от места их происхождения и от принадлежности к той или иной народности. Покупатели знали эти оценки и делали выбор в соответствии со своими запросами и финансовыми возможностями>{281}. Поэтому одновременно могли существовать нехватка определенных категорий рабов и избыток других невольников, которых тоже надо было куда-то сбывать.
Восточный рог Африки, как и другие регионы материка, являлся очень активным внутренним невольничьим рынком и в то же время источником экспорта многочисленных рабов. Они вывозились в разных направлениях, включая, как мы видели, Восточный Судан и Египет. В последней четверти XIX в. работорговые операции в этом направлении сократились, но возросли в направлении Аравии.
Эта страна, старинный импортер эфиопских рабов, играла все большую роль в нараставших поставках невольников в Турцию. Как отмечалось, Турция была вынуждена по мере сокращения притока невольников из Средиземноморья чаще использовать свои азиатские владения для компенсации этих потерь. Помимо этого, группы рабов из Аравии переправлялись на побережье Персидского залива и в Индию.
В XVIII в. появилось еще одно далекое и неожиданное направление — Россия. Самый знаменитый пример — Ганнибал, «арап Петра Великого», прадед Пушкина. Родившийся, очевидно, от турецкого янычара из гарнизона в Массауа и эфиопки, он был увезен в Константинополь, а оттуда отправлен в подарок царю. Став его личным слугой, Ганнибал сделал затем блестящую карьеру и получил чин генерал-аншефа. Эта история, первоначально уникальная для России, имела свое продолжение. В середине века императрица Елизавета собиралась привезти эфиопов, чтобы составить из них особый отряд лейб-гвардии и создать такую традицию для своих преемников>{282}.
Возвращаясь к Эфиопии, отметим, что в ней уже в XIX в. издавались распоряжения о запрете работорговли, но их выполнение наталкивалось на очень древние традиции, и поэтому не дало больших результатов. Так, Теодорос II (1847–1868), восстановивший единство империи после долгого периода анархии, объявил о запрете работорговли и принял меры к выкупу невольников. Он приказал отрезать правую руку и левую ногу тем, кто ослушается приказа, во всяком случае тем, кто продает в рабство христиан. Однако сам император терпимо относился к набегам за невольниками, когда их жертвы не являлись его единоверцами, а в походах он раздавал солдатам пленных в качестве вознаграждения. Теодорос, конечно, не мог сильно прижать крупных феодалов, получавших огромные пошлины с каждой головы невольников, проданных на их территории или пересекавших ее.
Его преемник Йоханныс IV (1871–1889) подтвердил запрет, но действовал более радикально, устранив всякое религиозное различие в делах работорговли и начав действительно применять закон на практике. Эта решимость вызывалась и интересами его международной политики. Эфиопия оказалась тогда под угрозой окружения Египтом после завоевания им южной части Судана, с одной стороны, захвата портов Массауа, Зейла и Бербера — с другой, а также Харара внутри самой Эфиопии, не говоря уже о попытке высадиться в Кисимайо, в Сомали.
Ощущая свою силу, египтяне дважды нападали на Эфиопию, в 1875 и 1876 гг., с целью оккупировать ее. Правда, они потерпели сильное поражение, но такая угроза сохранялась, и император стремился создать в Европе представление о себе как о прогрессивном человеке, чтобы обеспечить возможность поддержки западных держав в борьбе
