Африканские рабы... - [2]

Определить общую численность всех этих рабов невозможно. Но в то же время ее не следует преувеличивать, так как рабский труд не был господствующей формой труда в экономике Египта. Однако такой труд имел место, и большинство рабов принадлежали фараону и использовались для разных целей: для работы во дворцах и государственных имениях, для заготовки и затем транспортировки больших монолитов для помпезных памятников, наконец, для воинской службы, имевшей первостепенное значение в империи завоевателей. Для того времени нельзя еще говорить о работорговле в прямом смысле слова, так как не существовало соответствующей системы торговли, просто людей направляли на принудительные работы. Торговля рабами стала зарождаться лишь после того, как фараоны начали дарить рабов храмам, своим фаворитам и воинам, чье усердие требовало вознаграждения. Таким образом нубийцы и ливийцы оказывались на положении рабов в самых разных слоях египетского общества. Владение рабами в качестве домашних слуг свидетельствовало об определенном социальном статусе, и рабы все чаще становились объектом сделок купли-продажи, отдачи в наем и под залог, короче, они превращались в товар в руках частных собственников^{2}.

Положение коренным образом изменилось начиная с XI в. до н. э., когда Египет вступает в эпоху упадка, утрачивает завоеванные области и переживает периоды внутреннего территориального распада. Страна же Куш, наоборот, укрепляется в это время настолько, что начинает захватывать земли своих прежних угнетателей и сажает на египетский трон фараонов XXV династии («суданской»), которая правила 70 лет в VIII–VII вв. до н. э. После изгнания сирийцами из Египта эта династия укрылась на своей родине, образовав к югу от Второго нильского порога обширную империю. Ее столица из Напаты была перенесена в Мероэ (севернее нынешнего Хартума)[1]. Военные действия в это время велись активно: во-первых, приходилось защищаться от набегов кочевников из пустыни, а во-вторых, с целью захватить новые территории. Все это приводило к появлению значительного числа рабов. Их использовали для постройки тех грандиозных монументов, многие из которых сохранились и поныне, а также для возделывания земли, устройства оросительных систем и, наконец, в качестве слуг у представителей правящих классов. Но последнее, безусловно, больше относилось к женщинам, так как среди прислуги всегда было больше рабынь, чем рабов.

Помимо использования невольников внутри страны, все более возрастал вывоз их из Мероэ в Египет и другие средиземноморские страны^{3}. Он, безусловно, осуществлялся по долине Нила, но рабы с юга поступали в Египет и по Красному морю из Сомали. Так, в одном из источников II в. н. э. отмечается, что именно по этому пути от мыса Хафун вывозилось «все больше и больше лучших рабов…»^{4}. Из того же района рабов, по-видимому, вывозили также в Персию, а один современный историк считает «вполне вероятным», что последние сасанидские цари покупали рабов из Восточной Африки для формирования своей армии^{5}.

Империя Мероэ была разгромлена в IV в. н. э. своим бурно развившимся соседом Аксумом, предшественником Эфиопии[2]. Аксумская империя — крупное в политическом отношении государство — в то же время была и одной из крупнейших торговых держав той эпохи, а аксумский порт Адулис (к югу от нынешнего порта Массауа) являлся первостепенным экономическим центром. Отсюда экспортировалось множество товаров, в частности слоновая кость, но и немало рабов, захваченных при военных набегах. Спрос на аксумских рабов у иноземных торговцев оставался неизменным на протяжении столетий^{6}. И намного позже на невольничьих рынках наиболее высоко ценились эфиопы («абиссинцы»), как мужчины, так и женщины.

В другой части Африки прежде всего заметно было могущество Карфагена. Его морские связи с Западной Африкой все еще остаются спорными. Что же касается сухопутных контактов, то они нам совсем неизвестны, в частности и потому, что карфагеняне стремились не разглашать их, дабы избежать конкурентов, в особенности греков. Но, конечно, связи с внутренними частями континента Карфаген имел, и осуществлялись они с помощью древних обитателей Феццана — гарамантов, располагавших сведениями о самых удаленных областях. Гараманты проникали на юг благодаря наличию в пустыне цепи оазисов, главные из которых располагались на полпути к озеру Чад, в Каваре. Этот путь известен с древнейших времен. Согласно имеющимся свидетельствам единственное, что вывозилось из пустыни, это карбункулы — драгоценные камни. Но, безусловно, к этому можно добавить рабов. Геродот в V в. до н. э. прямо говорит о гарамантах, которые «охотятся на своих колесницах, запряженных четверками лошадей, за эфиопскими троглодитами, так как они бегают быстрее всех людей, о которых мы намерены рассказать’’^{7}.

Такая «охота» не могла быть не чем иным, кроме как набегами на тиббу[3], населявших обширную территорию к югу от нынешней Ливии, к северо-востоку от Нигера и к северу от Чада. В центре этой территории располагается нагорье Тибести. Природная ловкость его жителей и, безусловно, прекрасное знание местности затрудняли их захват в плен. Поэтому гарамантам и приходилось для того, чтобы догнать тиббу, пользоваться самым быстрым в то время средством передвижения. Часть пленников, по-видимому, продавалась в Карфаген, поскольку в пунических могильниках найдены скелеты негроидов. Негры, безусловно, использовались как воины в карфагенской армии