Африканская охота для дам - [40]

А если лагерь атакуют? Если начнут полосовать всех из автоматов, как в ресторане? Что тогда? Верная смерть? Я невольно посмотрела вверх. Пожалуй, взберешься по этой пальме… Да и ствол у нее внизу голый. Это не наши пушистые елки, на которых можно спрятаться даже на небольшой высоте.

Внезапно где-то вдали прозвучал выстрел. За ним последовал дикий рев.

– Кто это? – заорала Верка.

Африканцы же, забыв о своих обязанностях (в смысле: охранять нас), бросили ружья и понеслись назад к озеру. Судя по раздавшимся всплескам, они прыгнули в воду.

А рев приближался к лагерю, до которого нам оставалось метров сорок. И главным был не рев, а треск ломаемых деревьев. На лагерь летело какое-то чудовище… Чудовище орало и крушило все на своем пути…

Я отреагировала первой, схватив ближайшее ко мне ружье. Родственники с подружкой тут же очухались и подхватили другие ружья. А из лагеря в панике убегали мужики. Орали они еще громче чудовища… Мы же рванули вперед. Спасение утопающих, как известно… Я смогла убедиться, что этот принцип действует даже в Африке.

Из чащи выскочила гора – огромная и черная. И эта гора издавала звуки, от которых все стыло внутри… Она собиралась покрушить человеческие жилища к чертовой матери – или к своей, слоновьей. То, что это слон, я поняла только после того, как выпустила заряд ему в башку. Вслед за моим ружьем рядом грохнуло второе, потом третье. Сашка не стал стрелять: это уже не имело смысла. Слон, издав последний рев, рухнул, сминая палатку обслуживающего персонала.

«Так им и надо», – ехидно подумала я. Бросили туристов на произвол судьбы!

Слон не шевелился, но мы пока не решались к нему приблизиться.

– Надо бы отпечатки пальцев стереть, – внезапно заметил Сашка.

Мы, как по команде, сорвали с плеч полотенца, которые на них так и висели после купания, и принялись за работу. Справились очень быстро (сказывался опыт) и оставили ружья на земле, а сами двинулись к ресторану. Хотелось выпить.

Когда мы уже сами открыли бутылку шампанского (открывала я – у Кости тряслись руки), в лагерь стали возвращаться мужики. Африканцы сразу же ломанулись к слону и начали производить какие-то манипуляции с тушей, остальные же полным составом двинулись к ресторану.

– Женщины! – воскликнул Вахтанг с фирменным грузинским акцентом. – Я хочу поднять тост за вас!

– Ты местные законы знаешь? – спросила я у него, как только все выпили. Раньше было нельзя – не может наш (и грузин тоже) отвечать, пока в руке находится невыпитый бокал.

– Ну… – промычал Вахтанг, раздевая меня глазами. Я скосила глаз на Афганца. Следовало быстренько расспросить грузин, пока Вахтанг не получил от Алексея Петровича в ухо.

– Как здесь относятся к убийству слонов?

– Плохо относятся, если нет лицензии, – встрял Гоги, усиленно косившийся на Веркин бюст. – Но можно договориться.

Афганец заметил, что в данном случае ни о каком убийстве слона речи не идет. Стоял вопрос жизни и смерти. Это была самооборона.

– А кто из вас его пристрелил-то все-таки? – Лешка посмотрел вначале на меня, потом на Верку.

Мы скромно потупились. Мы в самом деле не знали, чей выстрел оказался удачным. Вполне мог быть и Костин. Братец же, как обычно, влез, когда его не просили, и во всеуслышание объявил: отпечатки пальцев с ружей стерты, и никто ничего доказать не сможет. Ружья сами выстрелили. Или африканцы стреляли. А мы – иностранные граждане, и вообще, мы много денег приносим местному населению. А тут еще и жизни им спасли.

– Тут жизнь ничего не стоит, – сообщил Вахтанг. – Жизнь местного. Слон гораздо дороже. Один слон дороже всех африканцев, которые тут в лагере работают. Но вообще, в Замбаре все бабки решают. Обезьян, попугаев, змей нельзя вывозить, а мы вывозим. Деньги даешь – и все можно. За слона, конечно, много придется дать. Но за льва было бы больше. У них сейчас слонов много. Оформят лицензию на отстрел задним числом.

Обсуждение продолжалось долго – до прибытия вертолетов, которые, как мы поняли, вызвали африканцы. На вертолетах прилетели официальные лица – лесная полиция. Как показали дальнейшие события, лесная полиция с гораздо бóльшим усердием расследовала гибель слона, чем обычная – гибель человека. Слон оказался дороже. Мы все договорились молчать, как рыбы. Ведь африканцы не видели, кто стрелял, отпечатков пальцев на оружии нет.

Но лесная полиция, в общем-то, не беспокоила нас, иностранцев, и не считала нас виновными. Они долго беседовали со своими соотечественниками, осматривали слоновью тушу, потом отправились в джунгли искать место, где был ранен слон. А его кто-то ранил до нас – поэтому он, обезумев от боли, и понесся на лагерь.

«Не специально ли все это было подстроено?» – промелькнула мысль. С другой стороны, откуда стрелявший мог знать, куда побежит слон? Или он просто хотел, чтобы раненый слон носился где-то неподалеку от лагеря, наводя на нас ужас?

Среди представителей лесной полиции были опытные следопыты, и они смогли восстановить картину случившегося (чего не сделала обычная полиция после убийства сибиряка). Правда, о результатах расследования нам сообщили только на следующее утро.