Африка. Из прошлого в будущее - [43]

Да, это действительно жестокая ирония судьбы, когда писатель, вышедший из гущи народа и проникнутый страстным желанием говорить со своим народом, оказывается отделенным от него непреодолимым языковым рвом.

— Вспомните, что говорил В. И. Ленин о кино, — продолжает Сембен Усман. — Его слова вдвойне справедливы у нас в Африке, где для миллионов неграмотных кино — это единственное окно в мир. Поэтому и пользуется оно необычайной популярностью. А показывают африканцу в это «окно» самую низкопробную дрянь, дешевые поделки с драками, сексом, «красными злодеями» и побеждающими их героями-суперменами. Так я и пришел к убеждению, что мое место — в кино. С экрана я могу обращаться как раз к тем, до кого хочу донести свое слово. Если, конечно, удается пробиться на экран.

С этой проблемой я был хорошо знаком, и не было нужды терзать собеседника ненужными вопросами. По поводу демонстрации в Сенегале любого из его фильмов неизменно разворачивалась длительная и изматывающая борьба. И сам он, и его многочисленные друзья делали все, что могли, чтобы очередная картина дошла до зрителя. Но, увы, они чаще терпели поражение, чем праздновали победу.

В Сенегале монополия на прокат кинофильмов, как и во многих других западноафриканских странах, принадлежала в 70-е годы двум французским фирмам — СЕКМА и КОМАСИКО. Они владели коммерческими кинотеатрами, определяли репертуар и, само собой разумеется, клали в карман всю прибыль от демонстрации фильмов.

Доходы этих гигантов кинобизнеса были таковы, что позволяли фактически осуществлять цензуру на показ кинофильмов не только в собственных кинотеатрах, но даже в так называемой некоммерческой сети: в учебных заведениях, клубах, культурных центрах. Для этого было достаточно купить фильм, обеспечив за собой, таким образом, исключительное право на его демонстрацию, и положить его затем на самую дальнюю полку в своем хранилище. Даже располагая копией такого фильма, его нельзя было показать без согласия фирмы.

Такая судьба постигала Некоторые из советских кинокартин; попадали в этот «заколдованный круг» и фильмы Сембена Усмана. Не продать их он не мог, поскольку нужно было возмещать произведенные расходы, а продажа, как правило, не означала, что лента дойдет до зрителя. Парадоксально, но факт: с фильмами сенегальского мастера кино советский зритель знаком лучше, чем его соотечественники.

В своих кинокартинах Сембен Усман выступает одновременно как сценарист, как режиссер и как продюсер.

— И осветитель, и костюмер, и вообще «мальчик на побегушках», — смеясь, добавляет он. — А что делать? Нет кадров киноработников, нет денег и технических средств для производства полнометражных художественных фильмов. Приходится подписывать контракты с французскими студиями и снимать, экономя каждый франк, иначе потом не расплатиться.

В картинах Сембена Усмана, как правило, нет профессиональных артистов, Даже главные роли исполняют любители. Так было в одной из первых лент, «Черная из…», где дебютировала на экране юная, трогательно бесхитростная Мбиссин Диоп. Так было и в работе уже зрелого мастера «Почтовый перевод», где главные женские роли исполняли Иссё Ньянг и Юнус Сей, которая до этого была известна как художница, а не как актриса. В главной мужской роли с блеском снялся скромный дакарский служащий Фай.

С «легкой руки» Сембена Усмана некоторые из них стали потом профессиональными артистами, как Иссё Ньянг или Мбиссин Диоп. Но дело, конечно, не в его «легкой руке», а в художественном чутье, помогающем ему обнаруживать в людях скрытые таланты, и в превосходном знании материала, который он кладет в основу кинолент.

— Да, я редко снимаю профессионалов, — говорит Сембен Усман, — но не по соображениям экономии, а во имя жизненной правды. Африканский зритель чутко реагирует на любую фальшь, когда показывают в фильме его повседневную жизнь. Вот почему, приглашая сниматься артиста-любителя, я стараюсь отыскать его среди тех, кого ему придется изображать на экране. В этом случае ему не надо объяснять, что делать, как говорить и жестикулировать, какую изобразить походку: он ведь играет самого себя.

В своем творчестве, будь то художественная проза, поэзия или кинематография, Сембен Усман исходит из принципа, что искусство, как и художник, не может быть нейтральным. Добро и зло в его произведениях всегда имеют четкий социальный адрес. И они так резко очерчены и противопоставлены друг другу, что парижский журнал «Африк литерэр э артистик» усмотрел в творчестве Сембена Усмана даже симптомы манихеизма, тенденцию видеть и изображать окружающее лишь в черном и белом свете, без полутонов и оттенков.

Сам он не любит литературно-теоретических дискуссий по поводу своих произведений. Для него важно мнение не профессиональной критики, а восприятие его работ читателями и зрителями.

Добро в романах и фильмах Сембена Усмана предстает всегда в облике простого человека, труженика, униженного и оскорбленного обитателя кварталов городской бедноты, крестьянина или рыбака. И еще — женщины, благородной и гордой, терпеливой и многострадальной африканской женщины. Зло олицетворяют жадные и беспринципные, коварные и жестокие «нувориши», добившиеся богатства и власти бесчестным, путем. Не моргнув глазом, они отбирают последнее у своих неимущих соотечественников, обрекают их на страдания и позор. Омерзение и ненависть вызывают эти типы, для характеристики которых автор не жалеет сатирических красок. Резко и беспощадно бичует он и традиционную знать, паразитирующую на живом теле народа.