Африка. Из прошлого в будущее - [34]

Французская полиция располагала внушительным досье на такие организации, как Межколониальный союз, одним из организаторов которого был Хо Ши Мин. Немалое беспокойство властей вызывала и деятельность Комитета, а затем — Лиги защиты негритянской расы во главе с соотечественником и однофамильцем Леопольда Сенгора Ламином Сенгором. Эти организации участвовали в конгрессах международной Антиимпериалистической лиги, издавали свои газеты, установили контакты с французскими коммунистами и пользовались их поддержкой.

В этом историческом контексте и «облекалась в слова» возникшая у Л. Сенгора еще в дакарской семинарии идея о самостоятельности и равенстве «черной цивилизации». Но к утверждению ее он пошел иным путем, который и привел его к негритюду.

Об идейных истоках этого явления Л. Сенгор говорит много и охотно, на что у него имеются веские причины. И главная, пожалуй, состоит в том, чтобы таким способом подчеркнуть якобы универсальный характер этой доктрины и ее связь с другими идейными течениями, которые владели умами негритянской интеллигенции в межвоенный период. На первое место он неизменно ставит негритянские движения, возникшие в США и на Антильских островах. «В широком смысле слова, — говорил Л. Сенгор на дакарском коллоквиуме по негритюду в 1971 году, — движение негритюда… родилось в Соединенных Штатах Америки», а «подлинным отцом негритюда» он называет выдающегося американского ученого и борца за освобождение негров от любых форм угнетения и дискриминации Уильяма Дюбуа.

Понимая, что такое утверждение может вызвать лишь недоумение у всех, кто мало-мальски знаком с жизнью и деятельностью этого замечательного человека, вступившего уже в преклонном возрасте в ряды Коммунистической партии США, Л. Сенгор спешит оговориться, что влияние У. Дюбуа на основоположников негритюда «не было прямым». Его идеи, оказывается, доходили до них «углубленными и развитыми» — почему бы не сказать прямо: искаженными?! — через «посредство Маркуса Гарви» и его последователей. Если помнить, что на протяжении всей своей жизни Уильям Дюбуа резко критиковал М. Гарви за реакционную, расистскую основу его концепции, то можно себе представить, в каком виде «дошли» до авторов негритюда его истинные взгляды.

Психологическим фундаментом негритюда, если можно так выразиться, послужила идея о том, что власть имущие белые имеют искаженное представление о негре как о существе низшего порядка. Это представление отражается, в свою очередь, в сознании негров, укореняется в нем и, таким образом, определяет их психологию и социальное поведение. Отсюда бедственное положение негров в обществе. Следовательно, изменить к лучшему положение негров нельзя, не вытравив из их сознания этот «комплекс неполноценности». Чтобы встать вровень с белыми, негры должны проникнуться уважением к собственным духовным ценностям, к своей культуре и своему прошлому. Пробуждение самосознания негров — вот тот «золотой ключик», который откроет им дверь в лучшее будущее.

Теоретическим же фундаментом негритюда на первых порах послужила концепция Л. Фробениуса, основанная на противопоставлении «эфиопской» и «хамитской» цивилизаций. «Эфиопской» немецкий этнограф назвал негроафриканскую культуру, характерными чертами которой он считал практицизм, примитивный мистицизм, дух взаимопонимания, склонность к символике и мечтательность. Термином «хамитская» обозначалась арабо-берберская культура, для которой характерны рационализм, стремление к господству, склонность к отвлеченному мышлению, замкнутость и воинственность. В обоих случаях, как мы видим, определяющие признаки данной «культуры», какими их представлял себе Л. Фробениус, он выводил из духовных «особенностей» соответствующей расы, которые ей якобы искони присущи.

Можно с уверенностью сказать, что глубокомысленные, изложенные с немецкой обстоятельностью и педантичностью построения Л. Фробениуса поначалу не слишком занимали умы молодого Л. Сенгора и его друзей. Привлекательными в трудах этого ученого им казались сам факт признания самостоятельности негро-африканской культуры и те черты, которыми он ее наделял. Склонность к символике, мистицизм и мечтательность вызывали особые симпатии у того круга людей, в котором вращался Л. Сенгор. А круг этот состоял из таких известных антильских поэтов негритянского происхождения, как Лэнгстон Хьюз, Клод Мак Кей, Алан Лок и других. Все они сотрудничали в журнале «Ревю дю монд нуар». Литературное творчество для них было формой протеста против расовой дискриминации и духовного порабощения негров, оно насквозь было пронизано идеей реабилитации черной расы и отрицания «чудовищного мира белых». Как писал «Ревю дю монд нуар», их произведения были «поэтическим отпором черных, новой формой грядущей войны, которую и не могли предвидеть цивилизованные».

Нет ничего удивительного в том, что эти бунтарские мотивы увлекли молодого сенегальца. В наиболее близкой его поэтической натуре форме «облекалась в слова» как раз та идея, которую он провозгласил «смыслом своей жизни». Они научили нас тому, говорил Л. Сенгор о себе и своих друзьях, как, «создавая произведения искусства, возрождать негро-африканскую цивилизацию и внушать к ней уважение». А «негритянский бум» в европейской культурной жизни вселял в них уверенность, что-они стоят на правильном пути.