Африка. Из прошлого в будущее - [26]

История сахельской трагедии — не единственный пример провала подобных «модернизаций», которые потерпели крушение, натолкнувшись на рифы вековых традиций и суеверия. Сахель в этом длинном ряду выделяется лишь масштабами постигшего его бедствия.

В свое время французская колониальная администрация предприняла дорогостоящие работы по ирригации плодородной поймы Нигера в районе малийского города Сегу. Это мероприятие широко рекламировалось в прессе как образец «отеческой заботы» о благе африканцев. На осушенные земли, отведенные под посевы хлопчатника, риса и других ценных культур, переселяли крестьян из разных мест. Для них были построены «образцово-показательные» селения, получившие название «политехнических».

Но вот незадача! Крестьяне разбегались из этих поселений. Бежали потому, что церемония их основания сопровождалась официальными речами, а не жертвенными возлияниями молока и умерщвлением белой курицы в соответствии с обычаями предков. Бежали, ибо к выходу в поле их призывали звуки военного рожка, а не привычного там-тама. Да и вся жизнь в поселениях строилась на «голой науке», без учета традиционных святынь, воплощенных в могилах предков. Когда же беглецов ловили и возвращали обратно, они приносили с собой «домашних богов». Вошедшие в кровь и плоть народные традиции требуют чуткого и бережного к себе отношения.

Сознавая необходимость бережного, вдумчивого отношения к обычаям, в которых отразился опыт предшествующих поколений, многие представители африканской интеллигенции настаивают на необходимости тщательно отбирать и сохранять в традициях африканских народов все действительно ценное и полезное для их духовного и материального развития. Собственно, такой «отбор» и происходит повседневно, но стихийно. В конечном счете этот процесс подчинен объективным потребностям общественного развития, но стихийность делает его порой мучительным и болезненным. Задача состоит в том, чтобы, опираясь на «естественный отбор», придать ему более осознанный и целенаправленный характер. Эту задачу разными путями и пытаются решить многие африканские страны.

АФРИКАНСКИЙ СУББОТНИК

Еще в 1961 году, готовясь с коллегой-журналистом к поездке по странам Африки, мы записали в блокноты памятку: подготовить репортаж об «энвестисман юмэн». Это выражение, означающее в переводе с французского «человеческий вклад», тогда особенно часто употреблялось в Гвинее и Мали. И действительно, приехав в Бамако, мы слышали эти слова почти на каждом шагу. Об «энвестисман юмэн» увлеченно рассказывали нам малийские друзья, вещало местное радио и почти ежедневно писала газета «Эссор» в специальной рубрике. Суть этого движения можно сравнить с нашими субботниками. В свободное время собираются люди для добровольного и безвозмездного труда на общее благо: прокладывают дороги, сооружают мосты, строят школы и больницы, роют колодцы, возводят дамбы. Точный смысл этого движения можно было бы передать словами «трудовой вклад». В первый же день по прибытии в страну мы попросили гостеприимных хозяев показать нам, как это происходит.

Ранним воскресным утром нас повезли в Бугуни — небольшой городок километрах в 150 к югу от Бамако. Въехав на его улицы, мы решили, что произошло недоразумение и наши сопровождающие не туда нас привезли. Здесь явно готовилось народное гулянье: гремели тамтамы, повсюду были видны живописные группы. празднично разодетых людей. Женщины в ярких нарядах вдруг выскакивали в круг и, скинув сандалии, выбивая пыль босыми ногами, пускались в пляс, как бы бросая вызов товаркам. И кто-нибудь его обязательно подхватывал.

Пока в скромном помещении муниципалитета нас знакомили с мэром города, секретарем партийной ячейки и руководителем молодежной организации, картина на улицах изменилась и стала еще больше напоминать подготовку к какому-то торжеству. Люди стекались на площадь перед мэрией, группы музыкантов слились в «сводный оркестр», и он теперь заглушал голоса и смех все увеличивавшейся толпы, вызывая смешанное чувство радостного и тревожного ожидания. Выйдя на площадь, наши собеседники возглавили шествие, и вся колонна двинулась на окраину городка. Лишь одна деталь отличала эту картину от привычного нам зрелища праздничных демонстраций: у большинства мужчин были в руках мотыги или широкие ножи, напоминающие кубинские мачете. После беседы в мэрии мы уже знали, что целью сегодняшнего «трудового вклада» в Бугуни будет завершение строительства школы и подготовка ее территории к новому учебному году.

На обширном и заросшем высокой травой пустыре возвышались стены длинного недостроенного здания, лежали кучи кирпича-сырца и штабеля досок. Толпа разделилась. Имеющие навыки строительного дела мужчины направились к стройке, другие вытянулись в линию вдоль пустыря с мотыгами в руках, а женщины и музыканты собрались живописной группой немного на отлете. Грянули там-тамы, сопровождаемые визгливыми флейтами, вторя им ритмичными хлопками, завели свою песню-танец женщины, и работа закипела.

Сотни мотыг и ножей взлетали и опускались в такт музыке, врубаясь в стену травы. Рыжей тучей, сквозь которую едва пробивалось солнце, поднялась пыль, забивая глаза и горло. Казалось, в таком пекле люди не выдержат взятого темпа. Но все пронзительнее звучали флейты, нарастал ритм там-тамов, и, подчиняясь им, стремительнее мелькали в воздухе мотыги, блестели от пота тела и лица пропольщиков. Мальчуганы сновали между работающими, предлагая им кружки с холодной водой. Этот захватывающий трудовой порыв был так заразителен, что оставаться сторонними наблюдателями мы просто не могли и, подхватив у кого-то мотыги, втиснулись в общую шеренгу.