Африка грёз и действительности (Том 1, все фотографии) - [7]

По Германии и Швейцарии

Многое изменилось в Мюнхене со времен окончания войны.

Обломки разбитого города были в большей части уже сложены в ровные штабели кирпича и груды искореженного ржавого железа. Но люди, как пещерные жители, все еще продолжали копошиться среди развалин, жалуясь, что в следующем квартале они будут получать лишь четыре килограмма хлеба в месяц. Редко что характеризует послевоенную Германию лучше, чем мюнхенские Триумфальные ворота. Некогда они были точной копией берлинских Бранденбургских ворот, но сейчас потеряли все свои монументальные украшения и стоят изуродованные, с остатками бронзовых львов и античных капителей. Однако шумная жизнь Мюнхена идет своим заведенным порядком, и громыхающий мюнхенский трамвай под покосившимися сводами этих ворот переполнен точно так же, как и его собрат на Пршикопе[1] в вечерние часы пик.

Зияющие развалины готического собора недвижно уставились в весеннее небо. Из обломков соседних домов тщательно выбирают и сортируют кирпич, камень, железо и балки. Для путешественника, проезжающего по этому кладбищу живых, остается загадкой, где же ютятся тысячи людей, которые заполняют улицы, спеша к невидимым местам работы. Когда спрашиваешь немцев, лучше ли теперь жизнь, чем во время войны, они лишь сердито пожимают плечами:

— Нам дают по 600 граммов мяса на месяц, а в войну у нас были даже апельсины.

В этом «нам дают» чувствуется накопившаяся ненависть, униженное самолюбие, сознание зависимости от тех, кто должен был бы служить им, а не распределять по граммам хлеб и мясо. Глядя на людей, которые под «охраной» американских оккупационных властей стоят теперь со смущенной, заискивающей улыбкой и протянутой рукой, невольно вспоминаешь чванливых нацистских «сверхчеловеков», еще недавно маршировавших под оглушительную музыку или разъезжавших в роскошных машинах со свастикой.

На шоссе Германии не очень оживленно. Встречаются легковые автомобили оккупационных войск, реже грузовики, иногда иностранные машины. Миллионы тонн бетона немецких автомагистралей отдыхают, а выбоины на смежных грунтовых дорогах соответственно увеличиваются.

Зато в Швейцарии жизнь бьет ключом. Если бы даже на границе не стояли шлагбаумы и не делались пометки в паспортах, то и так было бы ясно, что вы совершили переход в совсем иной мир. Вместо темных деревень и городов Германии вас встретит гладь Боденского озера, освещенная гирляндами раскачивающихся на ветру лампочек и блеском неоновых реклам. Темп жизни после окончания войны здесь, вероятно, еще несколько ускорился. Впрочем, у нас сложилось впечатление, что швейцарцы так и не узнали разницы между прошедшими военными годами и сегодняшним днем. Берн, Цюрих, Женева, Лозанна сливаются в один поток машин последних моделей. В ряды автомобилей дисциплинированно, без суеты вплетаются сотни велосипедистов. Автомобилист, в ушах которого еще звенит шум пражских улиц, чувствует себя здесь стесненно и не может смириться с тем, что его швейцарские коллеги признают пешеходов и велосипедистов равноправными партнерами. Вместо того чтобы нажать кнопку гудка, они предпочтут остановиться и подождать, пока два приятеля, стоящие посреди дороги, окончат свой разговор и распрощаются. Швейцарскому полицейскому во время осмотра на шоссе не придет в голову спросить, имеется ли вообще у машины сигнал. Его интересуют лишь тормоза и свет.

В Швейцарии почти нет такого товара, который нельзя было бы достать, но по очень дорогой цене. На это вам пожалуется любой швейцарец, если в разговоре (желая ему польстить) вы упомянете о мирном благополучии его родины.

— Да, у нас всего довольно, но где взять деньги на покупки?

Напрасно мы искали сахар в меню швейцарских завтраков. Сахар продавался по карточкам и по нормам, которые были в два раза ниже наших. В последнее время на рынке появился чехословацкий сахар, который продают без карточек, но стоит он гораздо дороже.

— Вы должны пожить здесь подольше, чтобы понять, что не так тут все прекрасно, как это кажется на первый взгляд, — сказал нам швейцарский радиолюбитель в Цюрихе, к которому мы заехали, чтобы сделать короткое сообщение о своей поездке нашим коллегам, сидевшим у любительских радиоприемников в Чехословакии. — Не забудьте, — продолжал он, — что ваша страна шесть лет жила, как в клетке, тогда как к нам ввозилось все. Но постойте перед витринами и вы увидите, много ли людей может купить выставленные в них товары…

Так говорил человек, занимавший довольно высокую должность в государственном аппарате. Однако жил он в тесной, скромно обставленной квартире. Вытертые локти его поношенного пиджака также не свидетельствовали об особом достатке…

Интересную особенность Швейцарии представляют телефоны-автоматы. Нет надобности упоминать об аппаратах, передающих поручения отсутствовавшим хозяевам и записывающих разговоры и сообщения, которые можно прослушать по возвращении. Внимания заслуживают самые обычные будки для автоматов на улицах, которые напоминают небольшие чистенькие кабинеты. Три тома списков телефонных абонентов, составленные по кантонам, расположены друг за другом так, что при пользовании они сами раскрываются. К списку абонентов приложены алюминиевые складные таблички с указанием километража и тарифа за разговор на определенном расстоянии. Разговор между Берном и Цюрихом стоит 90 сантимов. Достаточно опустить нужное количество монет в специальные отверстия соответствующих размеров, набрать трехзначный номер центральной междугородной станции, затем номер нужного абонента — и вы можете говорить с Цюрихом. В период меньшей загрузки линий, с 6 часов вечера до 6 часов утра, плата за разговор снижена на одну треть.