Африка африканеров - [80]

Существует целый ряд способов дезорганизации экономики. Для начала — саботаж и диверсии на заводах, железных дорогах, стройках и одновременно стачки. А на втором этапе — партизанская борьба.

Я спрашиваю, считает ли он, как кое-кто в других странах, что крестьяне наиболее революционный класс?

— Нет, у нас совсем иная ситуация. Мы — одна из редких стран Африки, обладающих своим собственным многочисленным и развитым пролетариатом. Более полутора миллионов африканцев работают в промышленности, кроме того, насчитывается от четырех до пяти миллионов сельскохозяйственных рабочих, единственным достоянием которых является их рабочая сила. Но и миллионы других, те, что живут в резерватах, тоже пролетаризированы. Среди них не найти такого, кто за свою жизнь несколько раз не нанимался бы на работу в шахте. Все крестьяне в тот или иной момент сталкиваются с городом, с предприятием.

Правда, в резерватах у людей нет никакой возможности бороться против репрессий. Ибо там постоянно сохраняется чрезвычайное положение. Как они могут взбунтоваться? Против них выслали бы один-два самолета, и все было бы кончено. Другое дело — рабочие. Средства сопротивления у них в руках. Стоит осуществить хоть один акт саботажа на одном руднике, и вы увидите, какая паника начнется на лондонской бирже.

А скоро ли настанет тот самый день «Икс», когда все это начнется?

— Разве дело в каком-то там дне? — говорит он в ответ. — Это уже началось, некоторые пали в борьбе. Но на смену им поднимаются другие. У вас нет недостатка в борцах. Только мы постепенно готовимся к тому, чтобы выступить широким фронтом и в такой момент, когда правительство меньше всего будет ожидать этого.

Я пытаюсь узнать у него о численности активистов движения, которые проходят подготовку за границей, спрашиваю, каким путем переправляют сюда через кордон оружие и подготовленных к вооруженной партизанской борьбе людей.

Он улыбается:

— Ну, это уж наше дело. Только не забывайте, что в настоящий момент у нас нет общих границ ни с одним государством, которое питало бы дружеские чувства к нашему движению. Справа — Мозамбик Салазара, на севере — Родезия Яна Смита.

А английские протектораты?

— Бечуапаленд, Свазиленд и Басутоленд практически полностью зависят от южно-африканской экономики, это касается и таможни, и железнодорожного транспорта, и почтовой связи. Не говоря уже о собственно экономических структурах. Это совершенно неразвитые страны, там нет даже признаков промышленности, мужское население их вынуждено отправляться на заработки в ЮАР. Фактически это такие же бантустаны, как, например, Транскей. Басутоленд скоро будет объявлен независимым, но можно почти не сомневаться, что президентом его назначат одного из вождей, подкупленных Фервурдом. К тому же попасть в Лесото можно только через Йоханнесбург, а южно-африканская полиция имеет право контролировать транзитных пассажиров.

Что касается правителей Свазиленда и Бечуаналенда, они в принципе не враждебны АНК, но ведь это настоящие феодалы. Они тоже полностью зависят от Южной Африки. Вы же знаете, Басутоленд окружен Южно-Африканской Республикой со всех сторон, а два других протектората — с трех сторон. Надо сказать, что мы возлагаем большие надежды на развитие событий в Мозамбике, где борцы ФРЕЛИМО борются в настоящее время за освобождение своей страны от португальского господства. Под их контролем уже находится значительная часть территории, в частности на севере, по соседству с Танзанией. А в Танзании у нас друзья.

— Правда ли, — спрашиваю я моего собеседника, — что после секретного совещания Смита, Салазара и Фервурда, на котором обсуждался вопрос о создании «белого фронта» к югу от Замбези, организации национально-освободительного движения трех стран этого района, еще находящихся под колониальным гнетом, решили образовать свой собственный единый фронт?

— Не мне отвечать на этот вопрос. Рассказать вам об этом смогут лишь товарищи из исполнительного комитета. Я, впрочем, не думаю, что такой фронт уже формально существует. Даже различным движениям в одной стране так трудно подчас бывает объединиться. Хотя, конечно, именно к этому следует стремиться.

— Существует ли возможность вашего объединения с Панафриканским конгрессом?

— Не думаю. Лидеры ПАК вышли из АНК в силу очень конкретных причин. Это — антикоммунизм и оголтелый расизм. Если они захотят вернуться в нашу организацию, то должны принять нашу программу. Пусть возвращаются, если они на это решатся. Но что происходит на самом деле? У руководителей ПАК нет никакой программы. Они занимаются только антикоммунизмом да ездят в Пекин. Еще делают разные заявления, из которых следует, что страна будто бы будет освобождена через три месяца… хотя прекрасно знают, какова истинная ситуация. Но, с другой стороны, я могу с полной уверенностью утверждать, что многие активисты, ушедшие от нас в ПАК в тот момент, когда они вдруг решили, что АНК не хочет начинать вооруженной борьбы, сейчас возвращаются в нашу организацию. А в тюрьмах, на каторжных работах единство достигается само собой. Знаете, что я вам скажу: АНК видел уже столько всяких движений, которые создавались с одной целью — сделать единство невозможным…