Афоня, или Путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний - [36]

— Ом-м-м, — прервал медвежью тираду монах-джайн.

Звездочет, который сидел поодаль от друзей, при этом возгласе, вдруг, напрягся и как-то странно посмотрел на монаха. По всему его виду было понятно, что, произнесенные джайном звуки напрягли кудесника. Однако этого напряжения не заметили спорщики и только обрадовались реанимации монаха.

— Во, проснулся наконец, давай что ли, болезный, погутарим, ты хоть нам чего расскажешь, а то мы тут плутанули чёй-то, — обрадовался Афоня, тем более что глаза индуса просветлели окончательно и он, похоже, вернулся в действительность. — Ну, к примеру, расскажи, где тут на ночлег можно устроиться? А то в джунглях спать как-то не комильфо — кобры ползают, и тигры без присмотру бродят.

Но монах снова сказам свое «Ом-м», и побрел дальше по дороге. Звездочет облегченно вздохнул, но все же, не теряя внимания, продолжал следить за движениями индийского аскета, всем своим видом, показывая, что ему эта встреча почему-то не очень нравится.

— Зигмунд, а ты что это на аристократов взъелся? — то же глядя вслед джайну, спросил Афоня.

— А чорт его знат, — сам себе удивился ученый медведь. — Наверное, бесконтрольный выплеск дурной энергии случился. Не обращай внимания.

— Я, честно говоря, впервые тебя таким возмущенным увидел…

— Лучше послушай одну историю про лесную жизнь и дикие нравы кроликов.

История про дикие нравы кроликов и лесную жизнь

В одном большом лесу жили-были звери. И все у них шло своим давно заведенным природой чередом. Тот, кому положено убегал, а кому на роду написано жрать, тот догонял убегающего и жрал его. И такое равновесие в лесу было испокон веку. За всем этим строго следил главный зверь леса — медведь.

Вдруг, однажды, в дальнем пределе этого леса завелись дикие кролики. Они не сразу были дикие. Сначала их просто развелось большое количество. Потом они стали насиловать лис, которые по традиции пытались их жрать. Лисам это не очень понравилось и они ушли из того предела в другой, лес-то большой, всем места хватит.

Когда кроли сожрали всю кору с деревьев в своем районе, то стали зариться на другие деляны. Тут было, волки с рысями возмутились. Но кролей уже было так много, что они отлупили волков позорных и рысей коварных и прогнали их скопом с насиженных мест.

Собрались тогда все звери, и пошли к медведю. Так, мол, и так, совсем оборзели кролики, говорят звери, нету на них никакой управы, пора тебе, медведь, в лесу порядок наводить. Мишка видит, что зверье уже на грани отчаяния, и понял, что пора возрождать заведенный эволюцией уклад. Вызвал он к себе главного крола. Объяснил что к чему, рассказал, что надо в лесу жить по уставу, а не устраивать анархию. В конце политзанятия, чтобы крол лучше усвоил, медведь дал ему в зубы, завязал уши беседочным морским узлом и отправил восвояси.

Вернулся главный кролик к своим соплеменникам. Продемонстрировал шатающиеся резцы и уши, свернувшиеся беседочным узлом. «Медведяку на гиляку!» — стали скандировать кроли, распаляя себя пуще прежнего. Оно конечно можно было с той гилякой прийти к медведю, но не факт, что сей хищник испугается. Скорее наоборот, нанизает на нее всех кролей и сожрет, как банальный шашлык.

Сыскалась у них в стае одна крольчиха. А была она противная, как, к примеру, Гитлер или Чемберлен, и не любила она пуще смерти медведей, волков, лосей, лис и вообще всех других зверей вместе взятых. Ну, стерва, что поделаешь? Говорит она главному кролю, иди за море в Африку, там живет царь зверей — лев. Рассказала еще противная крольчиха, что она в молодости бывала в Африке и там лев, хоть и царь зверей, но решают все гиены, которые, если что не по их желанию, могут и навалять льву по первое число, так что лев их слушается. Вот такие порядки африканские и надобно перенять и перенести в родной лес. Пусть медведь остается главным, но решать все будем мы — кролики. А, если начнет косолапый кочевряжиться, так и ему толпой можно накостылять, как гиены льву. И тогда наступит в лесу великое африканское счастье!

Попроси, говорит она, главному кролю, у льва защиты. Скажи, что мы хотим жить, как в Африке, но про гиен не говори, это будет наша с тобой стратегическая тайна, да и для царя зверей оскорбительно это, так что, говорит, дипломатию прояви при переговорах.

«Ага, — говорит главный кролик. — Будет он меня слушать». «Не хвылюйся, — отвечает крольчиха. — А ты ему пообещай взамен весь наш лес во владения и намекни, что у нас медведь очень слабый и недальновидный руководитель, и вообще ретроград какой-то, а мы — кролики и есть самые главные здесь правители и движители прогрессивных идей, которые хотят жить под его львиной лапой и по его львиным законам. А в качестве подарка мы сейчас выберем ему на обед сотню кролей помясистей. Он когда пообедает, то сразу станет добрее и тогда поможет нам здесь в лесу свои порядки навести». Вот такую тираду выдала крольчиха-гитлер.

«Как же это так, кто ж из нас согласится стать обедом для льва», — недоумевал предводитель грызунов. «Не хвылюйся, я тебе говорю, — гнет свою линию провокаторша. — От нас не убудет, мы же кролики, а значит, и размножаемся, как кролики и стремительно возместим потерю генофонда, а с жертвами я сама поговорю, намекну там про свободу и подвиг ради этой свободы, а дураков среди нас много, они сами еще начнут проситься на обед ко льву, вот увидишь».