Афины: история города - [11]

Это говорит больше о самом Миллере, чем о свете Аттики. Но кое-что его зоркий глаз подметил верно. Поэт Георгос Сеферис, друг Миллера, отмечал «однотонность провинциальных английских городов. Думаю, единственное, что отличает англичан от нас (в темпераменте, архитектуре, языке) — это свет».

Аттика и Афины всегда были знамениты своим климатом и особенностями освещения. Но я думаю, что замечание Миллера о силе света и его воздействии на душу — сравнительно ново. Это эстетическое веяние зародилось в XX веке и сразу вошло в моду. Древние писатели чаще упоминали прохладу и зелень афинских рощ, чем сухую, жаркую атмосферу и резкий полуденный контраст солнца и тени. Художники-акварелисты XVIII и XIX веков, такие как Фрэнсис Пенроуз, первый директор Британской школы Афин, скорее смягчали, чем обостряли контрасты. Шатобриан, описывая Акрополь, упоминал «ослепительный свет», но этим и ограничился. Байрона больше интересовали особенности климата, бодрящий ветер и море, в котором он каждый день плавал. Джон Эддингтон Саймондс в 1870-х годах отмечал, что особенным качеством афинского пейзажа является свет: «Не богатство и возвышенность романтического очарования, не величие горных очертаний, но светлая красота, безмятежная открытость небес». Свет представлялся как аспект гармонии и равновесия пейзажа. Ко времени Генри Миллера и художника Ника Хадзикириакос-Гикаса (Гика) свет стал восприниматься острее, в соответствии с эстетикой XX века.

Один из основоположников этой традиции — писатель-романтик Периклес Яннопулос относится к тем интеллектуалам, которые пытались найти новые эстетические ценности Греции на рубеже XIX и XX веков. В своей книге «Греческая линия» (1904) он попытался определить особенности греческого пейзажа, мышления и света. Яннопулос оказал влияние на многих модернистов и причислен к пантеону великих в авторитетном издании «Третий глаз», основанном в 1930-х годах небольшой группой художников и писателей, среди которых были Гика и архитектор Димитрий Пикионис. Яннопулос сошел с ума и покончил жизнь самоубийством, направив лошадь в море возле Элевсина.

Пожалуй, необычнее всего афинский свет представляется на закате солнца, когда склон Гиметта из голубовато-серого становится фиолетово-розовым и будто плывет в атмосфере. Первым это заметил неафинянин, поэт Пиндар, в V веке до н. э. описавший данное явление словом «иостефанос» — буквально «с лиловым венцом». «Прекрасные, фиалковенчанные, воспетые Афины, оплот Эллады, город священный», — писал он. Это не поэтический вымысел, так было на самом деле. Это та самая «лиловая кровь», о которой говорит поэт Костис Паламас.

Несмотря на рассуждения об эрозии и гибели лесов, климат и растительность с древних времен, по всей видимости, не особенно изменились. Этого не скажешь о самом городе. Даже за краткое время моего пребывания в облике Афин произошли грандиозные изменения, что уж и говорить о жизни и привычках афинян: строительство метро, все еще новенького и блестящего, строительство нового аэропорта в самом сердце Аттической долины (для этого пришлось срезать макушку холма и перенести на другое место византийскую церковь), создание пешеходных зон в центре города, постепенное улучшение сообщения между разными частями города и приготовления к Олимпийским играм. В 2003 году казалось, что весь город превратился в одну грандиозную стройку, везде строили и ремонтировали дома, а все музеи закрылись на ремонт и реконструкцию.

Глазами жителей

Именно жители оживляют город, и именно им он принадлежит, хотя, когда читаешь записки некоторых европейских путешественников, так не кажется. Многие приезжали полюбоваться красотами Греции, но не замечали афинян. Однако куда же от них денешься? Население Афин насчитывает несколько миллионов человек. Еще путешествующие по Древней Греции считали своим долгом прокомментировать нравы и привычки афинян, а также греков вообще, прославляя их или проклиная. Одним из ранних примеров могут служить слова святого Павла: «Афиняне! по всему вижу я, как вы особенно набожны…» Достаточно почитать британский «Спектэйтор» или ежедневные газеты, освещающие какой-либо случай с участием греков, чтобы понять, что национальные стереотипы живы до сих пор.

Отважная леди Этель Смит, композитор, ученица Брамса, подруга Вирджинии Вулф и автор редко исполняемой оперы «Предатели», совершила в 1925 году вместе со своей племянницей Элизабет Уильямсон то, что она назвала «пробежкой по Греции на трех ногах». «Три ноги» взялись из того, что рвущуюся на подвиги юную компаньонку старшая была вынуждена непрестанно укрощать, и два скакуна столь разного темперамента никак не могли объединиться в одной упряжке. Леди Этель упоминает «непроходящий шок от красоты, пронзающий как удар тока, и воздух, столь отравленный ею, что стоило глазам и легким единожды воспринять ее, как становилось ясно, что именно она и является главной действующей силой эволюции греческого чуда».

Обладающая достаточно широкими взглядами, но категоричная леди Смит была склонна скорее порицать греков, чем хвалить. Вопреки ожиданиям, что этот народ покажется ей мудрым, но малосимпатичным, они с племянницей нашли и городских и сельских греков добрыми, обходительными и «превосходно преумножившимися». С другой стороны, ей оказалось сложнее иметь дело с греками, чем, например, с южными итальянцами. Критике подверглись и бесконечные дороги, и избыток электрических лампочек, выключателей и ванных комнат в таких местах, куда, по мнению путешественниц, власти не потрудились провести не только электричество, но и воду. Леди Смит корила греков за постоянное пустое времяпрепровождение, за то, что они непрерывно теребят четки, «истинные причины чего кроются в праздности и суетливом характере».