Афинский яд - [12]

— Позор Афинам, которые присудили Сократа к смерти! — воскликнул Феофраст. — Но в том, что касается действия яда, Платон прав. Руки и ноги холодеют и теряют чувствительность, потом яд парализует жизненно важные органы, и жертва умирает.

Какое-то время мы все молчали.

— Конечно, человек, взявшийся за его изготовление, очень рискует, — добавил Феофраст. — Представьте себе, что случится, если он сядет завтракать, не помыв руки! Хотя, наверное, должно быть какое-то противоядие, — задумчиво проговорил он. — Под действием конейона температура тела падает ниже того уровня, который необходим для жизни. Поэтому тюремщик Сократа справедливо полагал, что разгоряченному беседой философу придется давать дополнительные дозы. Говорят, длинный индийский перец, если его размолоть и съесть, может смягчить и даже свести на нет действие цикуты. Естественно, у меня не было возможности проверить это предположение, но звучит оно вполне правдоподобно. Не исключено, что такими же свойствами обладает высушенная сладкая смола одного из арабских деревьев, которые растут только в горах.

— Как же много ты знаешь о растениях! — восхитился я.

— Феофраст — король растительного мира, — засмеялся Эвдемий. — Его книга о растениях будет огромной.

— На то, чтобы написать ее, уйдут годы, — улыбнулся Феофраст, которого это ничуть не смущало. — Кстати, нынче мы больше не увидим Аристотеля, но он очень надеется, что ты посетишь суд над Ортобулом.

III Суд нал Ортобулом по обвинению в злоумышленном нанесении ран

Разумеется, я пошел поддержать Ортобула, который должен был предстать перед Ареопагом. Есть в этом суде нечто, внушающее благоговейный трепет. В коллегию присяжных входят все бывшие архонты; иными словами, самые выдающиеся афиняне после истечения годичного срока службы в Коллегии Одиннадцати становятся ареопагитами. Таким образом, многочисленные присяжные Ареопага — самые достойные и мудрые среди смертных. Все они высокородны и прекрасно образованны (это отличает Ареопаг от рядовых судов, где присяжными могут быть граждане самого разного происхождения и общественного положения). Ареопагиты преисполнены сознания собственной значимости. Говорят, Сократу вынесли такой суровый приговор, потому что философ неуважительно вел себя на суде и даже позволил себе шутки в адрес присяжных.

Каждый суд Ареопага привлекает толпы зевак, среди которых встречаются весьма значительные персоны. Граждане, мечтающие о карьере архонта, ни за что не пропустят такое событие. В Афинах существует множество судов, участвовать в которых может любой гражданин. Какие-то дела слушаются в Одеоне, какие-то — в Стое Пойкиле и, конечно же, в Новых Судах на Агоре. Но Ареопаг — это не только самый уважаемый, но также и самый древний суд: его заседания по сей день проходят на своем исконном месте — у подножия Акрополя. Ареопаг занимается лишь важными делами, которые связаны с очень серьезными преступлениями. В их список входят убийства, а также уничтожение священных оливковых деревьев, святотатство, поджог и умышленное нанесение увечий гражданину. Сегодня слушалось последнее. Эргокл, гражданин Афин, обвинял Ортобула, гражданина Афин, в нападении с намерением нанести тяжкие телесные повреждения.

Выждав, когда соберется толпа, Басилевс провозглашает:

— Чужеземцы, прочь! Граждане Афин, приблизьтесь и внемлите! — Это традиционное начало любого судебного процесса. Затем Обвинитель и Обвиняемый приносят жертвы на маленьком алтаре среди скал холма Ареса и произносят клятвы: Обвинитель — стоя на священном камне Обвиняющего, а Обвиняемый (в данном случае Ортобул) — на священном камне Обвиняемого. Такие суды являются важными событиями религиозной и общественной жизни города, поэтому неудивительно, что на них могут присутствовать только граждане. Чужеземцам лишь неофициально разрешается наблюдать за процессом из-за веревочного ограждения, хотя, по странной иронии судьбы, именно они издавна считаются непревзойденными мастерами судебного ораторского искусства.

После произнесения клятв и обвинений на вершине холма Ареса, Обвинитель и Обвиняемый, преодолев крутой спуск, оказываются на ровной площадке, спрятанной меж скал, в тени уходящего ввысь Акрополя. Здесь воздвигнута узкая трибуна для просителей — бема. Вокруг нее располагаются судьи, в их числе — председатель Басилевс и Верховный Архонт (в удобных креслах), а также присяжные на скамьях. Возле Басилевса стоят служители, которые засекают время по клепсидре — двум специально размеченным сосудам с водой. Клепсидра — неиссякаемый источник остроумия афинских шутников.

— Не пей из нее, дай нам полный сосуд времени, — умоляют служителя одни.

— Этот? Да он готов долить туда собственной мочи, лишь бы продержать нас весь день! — фыркают другие. Но едва ли служители злоупотребляют своим положением, особенно если учесть специальную конструкцию верхнего сосуда, который наполняют до определенной отметки и откупоривают, лишь когда начинает говорить кто-то из ораторов. Его речь может продолжаться только до тех пор, пока вся вода из верхнего сосуда не перельется в нижний через маленькое отверстие, поэтому многословие не слишком высоко ценится в афинских судах. Зрителям приходится стоять. В ожидании начала суда мы толкались на специально отведенной для граждан площадке, пытаясь занять место получше. Далеко позади, по другую сторону веревочного заграждения, на тесном пятачке теснились чужеземцы.