Афина Паллада - [43]

И вот уже на струганых топчанах яркие пушистые одеяла, пол вымазан свежей глиной, посыпан травой. На столе радиоприемник, школьная чернильница. На стенах портрет Ленина, фотографии космонавтов, плакаты с призывами увеличить производство мяса и настриг шерсти. Висит чучело желтоперой совы с мягкими кошачьими лапами. Рядом ружья Саида.

На «газике» приехал управляющий отделением Бекназаров.

Чабану он понравился сразу. Живой, подтянутый, дельный, в спортивной рубашке, на вид гораздо моложе своих сорока лет, симпатичен лицом, обращением. Назначен он недавно, в прошлом году был другой управляющий. Положил на стол газеты — просвещайся, чабан. Полюбовался огромной совой, похвалил французскую двустволку «Идеал». В одном патронташе четыре гнезда пустовали. Бекназаров принес из машины патроны и заполнил патронташ чабана.

— Спасибо! — Муратов смутился. — Шкура первого волка ваша.

— Посмотрим, кто раньше убьет первого! — приветливо улыбнулся всеми зубами управляющий.

Сама смекнув, Разият быстро готовила еду. Было у Саида и дорогое вино — коньяк, на случай простуды, да и так чабан любил выпить крепко заваренного чаю с каплями коньяку.

— Доставать ту бутылку? — спросила Разият Саида.

Нет. Саид не решился предложить выпить начальнику: оба коммуниста, разница в положении большая. Пусть лучше он чебуреков отведает.

— Товарищ Бекназаров, вопрос у меня. Видишь, лето сухое, а воды в Куме много. Зимой может кошару затопить. Овец не выведешь, корма не подвезешь.

— В прошлом году заливало?

— Я стоял далеко отсюда, не слыхал.

— Ладно, подумаем. Место здесь удобное, специально для тебя оставили. Парторг о тебе звонил, просил связь держать. Будем тянуть вас на бригаду коммунистического труда.

— Чабаны мои еще неопытные, — зарделся, как девушка, от такого внимания Саид. — А воды этой боюсь. Кошара с синим домиком пустая. Может, туда перейти?

— На синей кошаре от конторы будешь далеко. Та кошара не оборудована, мы ее в резерв поставили.

— В резерв необорудованную? — удивился чабан.

— Успеем заделать дыры! Наладим работу! Надо выходить на высокую орбиту. Не скрываю: работал я не на овцах — в другой системе. Подсказывайте. Помогайте. Поэтому и хочу, чтобы ты ближе был, увидишь неполадки — докладывай. С Красным знаменем должны мы выйти из зимовки. Как отара у тебя?

— Слабая, собрана из отходов, но вся племенная, кровная.

— Вот. Рядом будешь — всегда зерна подбросим, а за сто верст пока довезешь — по дороге растрясется. Знаешь поговорку: ласковый теленок две сиськи сосет! А ласковые телята всегда у коровы держатся!

Вместе с чебуреками Разият подала калмыцкий чай — молочный, с травами, с маслеными солнышками. Бекназаров дружески покосился:

— Кажется, у меня под сиденьем бутылка осталась.

В таком случае гостеприимство горца не могло скрыть коньяк, хотя Саиду не хотелось пить с Бекназаровым — уже по какой-то иной причине. Под предлогом, что ночью ему пасти отару, он только чокался.

К вечеру в гости пожаловал другой управляющий — бывший, потом завхозом работал, теперь объездчик, дядя Вася. Его Саид знал. Крепкий, сильный степняк на белом жеребце, с чудесным карабином у седла. На крохотных мутных глазках, утонувших в багровых складках лица, крохотные стеклышки очков. Парусиновая фуражка. Вельветовый пиджак, обтягивающий могучую спину. Болотные сапоги, спущенные до колен.

Дядя Вася кинул Разият пару убитых уток и достал фляжку. После первого же стакана разговорился. Вино сделало его прозрачным.

— Ты осторожнее с Бекназаровым. Провинившийся человек. Чуть из партии не вылетел в торговой сети. Старается въехать в рай на чужом горбу…

— Дядя Вася, эту кошару вода заливала?

— Как сказать… Зимой воды прорва, лодку припасай. Пастбища тут хорошие. А если насчет соседей пытаешь — неважные соседи. От Змеиного буруна Темирбаев, недавно драку с перестрелкой учинил. А от Сладкого колодца Ибрагимов…

Нашептывание не нравилось Саиду. Но хозяин не может сказать гостю неприятное — таков древний горский закон.

— Лошадей получил? — объездчик открыл вторую фляжку.

— Нет еще.

— Слушай. Проси вороных и гнедую кобылу. Будут подсовывать серого мерина — не бери: с виду здоровый, красивый, а сам сердечник, идет-идет — и хлоп наземь!

— Какая трава у Красных бурунов? — переводит разговор чабан, не хочет замечать в глазках дяди Васи огоньков просыпающейся совы.

— Катька из конторы спит с Бекназаровым, — гнет свое дядя Вася. — В шпионах у него ходит, так и знай. Муж помалкивает, зоотехник Иванов. Две коровы у них, телка, овец штук сорок — кормить-то их надо! Кур держат до сотни, по зернышку — уже полведра! Пороху мне прислал один редактор столичный — охотились вместе. Если бедствуешь, дам. На зайца захочешь — бери моего жеребца, на нем Шуваев все весенние призы выиграл!

Саиду оставалось только благодарить объездчика.

Серого мерина Саид действительно не взял. Бекназаров охотно дал ему вороных и гнедую.

Оседлав горячую, как пламень, кобылу, чабан поскакал к морю, к великому чабану Каспию. Его томила какая-то тоска. Стало необходимым увидеть бесконечно идущие барашки волн.

Солнечно длинной ярлыгой гнал синий чабан белорунные отары к желтым берегам. Обнявшись с небом, рокотал в заливах между дюнами, расстилался необъятной мощью синевы, гудел винным ветром, несущим чаек и паруса.