Афганский караван. Земля, где едят и воюют - [5]

В следующем году у нас родилась дочь. Это произошло во время ужасной эпидемии инфлюэнцы, когда мой муж лежал в больнице и выздоравливал. Желая его подбодрить, мой отец сообщил ему новость. В ту же ночь в двенадцать часов няня, которая была у нас, услышала какие-то звуки за дверью дома. Открыв, она увидела на крыльце съежившегося, насквозь промокшего мужчину, на котором были только пижама и халат. Это был Саид. Ему не разрешили выписаться из больницы, потому что он не вполне поправился, и тогда он просто убежал! Он проделал четыре мили пешком, и это подорвало его силы. Он несколько часов пролежал без памяти, и у него случился рецидив, от которого он едва не умер.

Вскоре после этого наступило перемирие. Колокола и сирены многим из нас не принесли той радости, которую чувствовали другие, но, по крайней мере, мы испытали облегчение и в первом порыве новообретенной свободы поклялись стать лучше, чем были прежде!

Некоторые доброжелатели советовали мне не сообщать родным мужа о рождении девочки: повсюду на Востоке, говорили они, ценятся только сыновья.

Но я, судя о будущем отклике свойственников по отклику мужа, телеграфировала им и, к своему бесконечному облегчению, получила такой ответ: «Глава племени и все его члены посылают благословения новорожденной малышке. Да пребудет благословение Аллаха и на вас! Мы надеемся отпраздновать событие в наших горах и готовимся к вашему приезду. Мир вам!»

За телеграммой последовало и письмо с просьбой приехать как можно скорее. Но долгое, утомительное путешествие с таким маленьким ребенком было бы для нас слишком тяжелым испытанием, и наши измотанные войной нервы и полуголодные тела требовали отдыха. Лишь два с половиной года спустя мы отправились в Хайбер.

Няня-шотландка оставила нас в Карачи, и я наняла индианку с гор, у которой была хорошая рекомендация.

Дорога заняла два дня; погода, к счастью, была прохладная. После того как мы пересекли Инд, местность изменилась, и нам начали попадаться мужчины иного вида, чем прежде: высокие, менее смуглые, одетые в мешковатые штаны, вышитые безрукавки и свободные, свисающие поверх штанов рубахи, с тюрбанами на голове.

Близ Пешавара я увидела пашущих крестьян с винтовками за плечами. Когда поезд остановился у обнесенного колючей проволокой вокзала, в него вошли вооруженные пуштуны из военной полиции, чтобы проверить наши документы. Было полное впечатление, что мы въехали в военную зону и находимся на подозрении. В тех краях действительно подозревали всякого, пока он не доказывал свои благие намерения.

Убедив военную полицию, что прибыли не для свержения властей, мы отправились в городской дом вождя. Снаружи он выглядел не слишком приветливо: мрачные стены, хмурые окна-бойницы. Внутри, однако, оказалось очень уютно.

Из Пешавара, последнего города перед северозападной границей, мы двинулись по Афганскому тракту. Целью нашего путешествия была «свободная земля» между Британской империей и королевством Афганистан.

Дорога шла через Хайберский проход. Громадные скалы, возвышаясь уступами где на двести, а где и на триста метров, внушают здесь путнику особый страх. Кое-где проход настолько узок, что четыре верблюда не могут двигаться в ряд. На границе как таковой стоит турникет, после которого начинается «ничейная земля». Турникет выглядит малозначительным. Ему следовало быть внушительней, ведь это ворота, ведущие в одно из наименее изведанных и самых замечательных мест на земле, в край, населенный племенами, подчиняющимися только своим вождям, где люди живут в башнях с бойницами, всегда вооружены и даже спят, не расставаясь с винтовкой. Некоторые из величайших мировых империй пытались их покорить, но тщетно.

И вот, пройдя через простой турникет, я попала в этот таинственный край. Ненадолго, должна признаться, у меня возникло чувство, что в том, о чем мне говорили в далеком Эдинбурге, возможно, есть доля истины. Несколько секунд я простояла в изумлении. Не сон ли это? Может быть, я сейчас проснусь и увижу, что я в Шотландии?

Я оглянулась на последний аванпост моей родины, и мне стало ясно, что, если события обернутся против меня, возврата не будет. Такой минуты я не пожелаю никому из тех, кто не убежден в своей способности храбро встретить все, что его ждет в этих горах.

Мой муж, кажется, понял мои переживания.

– Добро пожаловать, – промолвил он, – на землю моих отцов.

Это рассеяло мрачные чары. Я успокоилась.

– Саид, – сказала я. – Я полагаюсь на тебя. Ты понимаешь, что у меня здесь, кроме тебя, никого нет.

– Мы с тобой всегда будем вместе, Мораг, – ответил он. – Пока я дышу, я буду защищать тебя ценой своей жизни.

И мы двинулись в путь. Когда британский аванпост наконец скрылся из виду, Саид сказал:

– Если ты пожалела о своем решении, есть еще время вернуться. Есть еще время, чтобы мы вернулись.

– Нет, мы не возвращаемся, – ответила я. – По крайней мере пока что.

Трапезы и молитвы с горцами

Одно дело читать о местах за Хайберским проходом, другое дело быть там. Мрачный Хайбер теперь показался мне дружелюбным. Я почувствовала, что отдана на милость всего, что могло таиться за этими жуткими каменными глыбами. Словно я что-то оставила за этим турникетом; я могла только надеяться, что не отвагу! Ни грана приветливости не было в этих голых холмах. Впрочем, времени на все эти мысли у нас было немного: вскоре мы соединились с группой соплеменников мужа, которую послали нам навстречу, едва мы несколько углубились в Свободную землю пуштунов – так они называют этот край.