Афганский дневник - [52]
«Вначале я ждала, он скоро приедет. Потом закралось сомнение — нужна ли я ему? Для такого сомнения было много оснований. Я сейчас вам все расскажу, потому что больше мне некуда обратиться.
Мы познакомились в прошлом году. Я училась на последнем курсе педагогического института. Одиннадцатого ноября ехали с подругой в автобусе. В центре зашли два офицера-летчика. Один — в кожаной куртке, другой — в длинной шинели, высокий, совсем еще молоденький, глаза сияют. Он спросил: «Как нам доехать до Большого аэродрома?» А это как раз наш район, где мы жили. «Вместе поедем», — сказала я и встретилась с его глазами. Ребята сели позади нас. Автобус, почти пустой, мчался в темноте.
Мы с подругой смеялись, громко разговаривали; они тоже говорили о чем-то своем, но мне уже было ясно, я затылком чувствовала, что мы уже связаны. Вышли на остановке, вместе пошли от автобуса. Познакомились. Под ногами был белый пушистый снег. Мы еще катались. Извините, я увлеклась.
В общем, мы были знакомы два вечера, ночь и утро…»
Читая письмо Ольги впервые, я на этих строчках не споткнулся и не остановился. Сейчас остановлюсь. Любовь или есть, или ее нет. Когда ее нет, о ней говорят осторожно, подробно описывают пробуждение и развитие, трясутся над тем, чтобы не показалась она кому-нибудь быстротечным романом. Когда любовь есть, о ней или вообще не говорят, или говорят откровенно.
«В первый вечер он сказал — они здесь на сборах, временно. А потом разъедутся по разным местам, его самого, скорее всего, направят под Б. Я обрадовалась: ведь в Б. живут мои родители, значит, мы будем рядом.
А на следующий вечер он сказал: «Ты знаешь, Шуру (его друга) отправляют в Б., а меня — Вафган». Он так это и сказал — слитно. Я не поняла, где этот «Вафган», переспросила, но еще раньше, чем он произнес, догадалась: Афганистан… Странно, ведь я Виктора почти не знала, но уже чувствовала, что он самый близкий человек. До сих пор я не задумывалась о том, что происходит в Афганистане. Слышала, знала, но не понимала. А тут я вдруг все-все поняла…»
И опять должен признаться, что при первом чтении Ольгиного письма эти строчки я не выделил, не остановился на них. Но ведь трудно поверить, что Ольга после месяцев незаинтересованности и, наверно, даже равнодушия к далеким событиям вдруг поняла в них «все-все» за несколько секунд! Нужна человеческая и гражданская зрелость, чтобы переживать события, в которых участвует твоя страна, так, словно ты участвуешь в них лично. Но до зрелости — долгий и трудный путь. Сократить его может только любовь.
«А утром он ушел. Если бы вы видели, как он изменился: повзрослел лет на пять. Он так старался быть мужественным. И не жаловался. Ничего не говорил, не обещал, не спрашивал, буду ли я его ждать. А когда я сама спросила: «Почему ты не говоришь мне, что хочешь, чтобы я тебя ждала?» — он усмехнулся. Наверное, не верил, что такое может быть, не хотел обмануться или разочароваться. А может, не хотел связывать меня обещаниями…
Так это или нет, но он улетел неожиданно, не успев забежать перед вылетом, только записку прислал с Шурой. Там были слова: «Обещают отпуск сразу, тогда буду». Вот и думай, когда это — сразу. Я ждала все это время. А теперь я уехала из города, где мы встретились, и он не знает моего адреса. Я все боюсь: он приедет, а меня там нет. Есть подруга, но она вот-вот уедет по распределению».
Дальше в письме — фамилия, воинское звание, наименование летного училища, которое окончил Виктор, новый адрес Ольги.
«Я сейчас буду работать учительницей в селе. Если бы вы знали, сколько сил прибавится, если я буду знать, что он приедет! Я готова ждать, сколько надо. Простите за такое длинное и нескладное письмо.
А если вы увидите его, передайте, что я никогда его не забывала и жду… Витя, милый мой мальчик, приезжай!»
Не знаю отчего, но, перечитывая эти последние строки, я каждый раз едва сдерживаю слезы.
И еще одно письмо — солдатское — хочу коротко процитировать. Его прислали за неделю до своего планового увольнения из армии и возвращения на Родину старшие сержанты Николай Михнов и Юра Никитин: «Обязательно приезжайте на встречу. Она будет у Михаила Кухарчика, бывшего нашего комсорга, в г. Минске, 10 июля 1982 года».
Обнимутся, вспомнят боевых друзей, потом возьмут, наверно, гитару и споют нашу, «афганскую»;
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.