Афганская любовь, или Караван - [8]
ДАЛИЛА. На нашем 1368 — й
МАКСИМОВ. Ты из нашего 1988 — го. Мы так мало вместе, а у меня чувство, будто знаю тебя давным-давно. Разговорился. Вообще-то я не очень разговорчивый с женщинами. Обычно стеснительный, не знаю о чем говорить.
ДАЛИЛА. Ты стеснительный? Не похоже.
МАКСИМОВ. Правда! С тобой разговорился. Хочешь, верь, хочешь, — нет, я видел тебя во сне еще до встречи в школе. Я должен был тебя встретить! Видел во сне. Ждал тебя, ждал, и вот, дождался. Потому и смелый.
ДАЛИЛА. Горный воздух, ночная тишина и звезды, вдохновляют тебя на красивые речи, навевают лирическое настроение. Не знаешь, ничего обо мне, виделись два раза мельком и всё.
МАКСИМОВ. Достаточно. Еще в Москве должны были встретиться. Жили в одном городе, ходили по одним улицам, в одном вагоне метро ездили.
ДАЛИЛА. Выходит не судьба, сам говорил.
МАКСИМОВ. Судьба послала испытания и, наконец, в далеком Кабуле встречу. Теперь в этом диком ущелье. (Далила не отвечает и Сергей какое-то время молчит). У тебя есть кто-то? Парень, друг. (Далила качает головой). И не было никого?
ДАЛИЛА. Любопытный! Сам говоришь, что девушка я ничего, все при мне, как у вас говорят (смеется). Нет никого, и не было. Не довелось влюбиться. Не встретила человека, за которым пошла бы на край света. Никто и не объяснялся мне. Даже о луне не говорил, как ты. Не называл принцессой. Никого я не любила. Мать с отцом, братьев, естественно. Как во всех наших семьях, с детства был у меня жених. Увидела его девчонкой уже в лицее. Отец обещал меня ему.
МАКСИМОВ. Ты отказала?
ДАЛИЛА. Он отступился.
МАКСИМОВ. От такой девушки? Не нормальный!
ДАЛИЛА. Нормальный. После лицея меня не видел. Воспитанный в старых традициях, узнал, что собираюсь на учебу в Россию, поставил отцу условие: или не еду, или возьмет свое слово обратно. Я уехала, отца не стало, и жених мой официально заявил родственникам, мой образ жизни не соответствует его идеалу жены афганца. Тогда я еще не вступила в НДПА.
МАКСИМОВ. Жалеешь, что так получилось?
ДАЛИЛА (смеется). Очень! Не пошла бы за него в любом случае!
МАКСИМОВ. В любовь с первого взгляда веришь?
ДАЛИЛА. Не знаю. Случается. Истории известны: Фархад и Ширин, Лейла и Менжнун, есть еще примеры.
Оживает рация, что лежала рядом на земле.
— Первый, Первый. Я Сова Один прошу на связь!
— Я Первый, слушаю, Сова Один!
— Гора сообщает, в глубине ущелья замечена группа душманов человек 12 — 15, двигаются вдоль арыка. Как поняли?
МАКСИМОВ. Вас понял. Будьте бдительны. Сова! Держите связь с Горой и второй Совой. Конец связи! (Далиле). Прервалась наша сказка на самом интересном месте. Не судьба сегодня побыть вместе. Пока! (Спускается на нижнюю площадку и командует). Дневальный, тревога!
ДНЕВАЛЬНЫЙ. (кричит). Взвод, подъем! Тревога!
Выбегают солдаты, на ходу одеваются, проверяют автоматы, бронежилеты, каски, становятся в строй.
МАКСИМОВ. Сержант Медведев, постройте взвод!
З А Н А В Е С
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
В стане душманов. Глинобитное помещение с узкими бойницами вместо окон. Мебель заменяют несколько больших камней. На ящике из-под кинокамеры сидит Майкл Хадсон — корреспондент американского агентства ЮСИА, его коллега — кинооператор Джон Грин расставляет софиты, подключает их к аккумулятору. На полу камера и магнитофон.
ХАДСОН. Только бы Аббас-хан выполнил обещание. Материал обещает получиться! Кроме Эй-Ти-Ви можно будет и европейцам толкнуть.
ГРИН. Если живьем выберемся. До границы ночь пути и до Пешевара еще неизвестно сколько. Да день отсидеться. Обещали до темноты, а теперь? Без внешнего антуража, диких гор и кровожадных горцев кому нужен твой репортаж? Если завтра удастся натуру доснять, может, повезет.
ХАДСОН. Завтра как сурки залезем в нору и носа не высунем. Надежда на защитников Ислама, не велика. Открыли себя раньше времени, русские наверняка удвоят силы.
ГРИН. Что хотите от дикарей? Им бы у пленных животы вспарывать да члены отрезать. Аккумулятора хватит минут на десять. Для освещения не рассчитан. Если моджахеды захватят пленных, почему бы ни взять их с собой?
ХАДСОН. Самим бы выбраться. Сегодня не 86 — й год, местные враждуют с пешеварскими и кто еще с кем, не разберешь. (Входит Аббас-хан, к нему). Не сумели засаду устроить без шума… Как теперь?
АББАС-ХАН. Все будет, как обещали. Не надо волноваться, мистер Хадсон. Двух шурави сейчас приведут.
ХАДСОН. (нетерпеливо). Давайте скорее, где ваши шурави?
АББАС-ХАН. Один момент. (По его знаку два бородача с автоматами втаскивают избитых советских солдат со связанными руками — Вихрова и Маслова.)
ХАДСОН. Развяжите и оставьте нас.
АББАС-ХАН. Не советую.
ХАДСОН. Обойдусь без советов.
Душманы развязывают руки пленным.
ВИХРОВ. (Маслову). Американцы. По-английски чешут.
ХАДСОН. Привет, ребята! Мы американцы, правда. Тащите вон те камни, и садитесь, другой мебели нет. Смотрю, вы едва на ногах держитесь.
Маслов нагибается передвинуть валун, душману — охраннику кажется, что тот что-то замышляет, отталкивает грубо парня прикладом. Маслов падает. Хадсон помогает подняться, усаживает.
ХАДСОН. (Аббас-хану). Сказал, уведи головорезов, не сбегут твои шурави. Охранники выходят, остается лишь Аббас-хан. Вихров продолжает стоять. Ты тоже садись! Здорово отделали вас бородатые! (Вихров садится на камень рядом с Масловым. Хадсон достает флягу с водой и протягивает Маслову, Грин отдает свою Вихрову). Лицо ополосните, вид у вас, видели бы! (Напившись, ребята ополаскивают лица). Вот и хорошо.
История неразделенной любви русского рабочего парня и дочери богатого немецкого промышленника. События происходят в 1973 году и в начале 90-х. Детдомовец Сева Васильев впервые увидел свою мать в 28- лет, за несколько часов до ее смерти. Она признается, что родила его от немецкого офицера, квартировавшего у нее в годы Второй Мировой войны. Желая избавиться от позора, отдала сына в детский дом. Посвятить в подробности не успела. Изнасиловал ли немец её, или случилось всё по любви? Всеволод занялся распутыванием истории и после нелегких поисков находит отца, влюбляется.
Комедия. Героям пьесы — молодым университетским ученым прекратили финансирование научных работ, но они не впали в отчаяние. Нашли выход — совместить исследовательскую деятельность с коммерческой. Организовали при кафедре психологии экспериментальное брачное агентство (ЭБА). Будучи психоаналитиками, с помощью компьютерной диагностики стали составлять и консультировать пары на совместимость характеров, привычек и прочих человеческих качеств. Помимо творческого удовлетворения, работа принесла экономическую самостоятельность.
Елена преподавала в школе английский язык, а в каникулы подрабатывала в туристическом агентстве, водила экскурсионные группы по Крыму, работала с иностранцами. В курортной Феодосии встретить достойного мужчину проблема, город небольшой, оживает лишь в летний сезон. Она уже смирилась с одиночеством, и вдруг влюбилась в "нового русского" — Игоря, приехавшего в командировку. Встреча с Еленой перевернула его планы, и он влюбился, как мальчишка. В эти, счастливые для влюбленных дни, у Елены начались неприятности с немецкими туристами.
Женский роман о любви и предательстве. В нелегкие для героини дни умирает мама и перед смертью признается, что у неё есть сестра — близняшка. Родив их в семнадцать лет, оказалась не в состоянии поднять двоих, и вынуждена была продать вторую дочь — поменять на квартиру. Героиня ставит целью жизни найти сестру. Поиски превращаются в детектив. Один за другим гибнут частные сыщики, нанятые героиней. Сама она из бедной провинциальной семьи, ослепленная блеском богатства мира новых хозяев жизни, куда ей довелось заглянуть, предала своего любимого и вышла замуж за состоятельного бизнесмена.
Мистическая трагикомедия в двух действиях. Пьеса о самоотверженно влюбленных женщинах, готовых всё простить любимому, даже измену. Режиссеру представляет широкие возможности для фантазий и эксперимента.
Эта история продолжение приключений самарской девчонки Елены Комаровской из романа "Предательство любви не прощается". Читать можно и как самостоятельный роман. Он написан на новых материалах, собранных героиней, в виде дневниковых и диктофонных, компьютерных записей, размышлений. Её подруги, чьи имена заменены в первой книге, узнали себя и, к удивлению, не обиделись, а потребовали продолжения. Как и при написании первого романа, автор убеждал героиню самой быть автором, объяснял, что у женских романов своя читательская аудитория, откровениям женщины они поверят скорее, нежели сочинению автора — мужчины.