Аффект: практика судебной психолого-психиатрической экспертизы - [79]

Мясищев В.Н. Личность и неврозы. —Л., 1960.

Hughes-Hammer С, Martsolf D.S., Zeller Κ.Α. Depression and codependency in women //Arch Psychiatr. Nurs., 1998; Dec; 12(6): 324–326.

Gorman P. Codependency explored: a social movement in Search of definition and treatment // Psychiatry Q, 1993. Summer; 64(2): 199–212.

Irwin H. Codependence, narcissism and childhood trauma // J. Clin. Psychol., 1995; Sep; 51(5): 658–665.

Ε. С. Андреева, СВ. Голуб, Ε. Г. Дозорцева, Ε. В. Макушкин, Д.С. Ошевский Об особенностях комплексной оценки аффекта у несовершеннолетних обвиняемых [24]

В практике проведения КСППЭ несовершеннолетних вопросы, касающиеся особенностей эмоционального состояния подэкспертного в момент совершения общественно опасных деяний, задаются судебно-следственными органами достаточно часто. Это связано с тем, что констатация аффекта существенно влияет на определение ответственности обвиняемого и смягчает его наказание. Кроме того, уголовная ответственность по ст. ст. 107 (убийство, совершенное в состоянии аффекта) и 113 (причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта) наступает с 16 лет. Лица младше данного возраста вообще не подлежат уголовной ответственности. Однако квалификация аффекта в соответствии со ст. ст. 107 и 113 УК РФ у подростков встречается очень редко. Так, в отделении психиатрических экспертиз детей и подростков ГНЦ ССП им. В.П. Сербского с 1997 (принятие нового УК РФ) по 2005 г. состояние аффекта констатировалось всего в пяти случаях. Данное обстоятельство обусловлено возрастными особенностями психического развития подростков. В этот онтогенетический период человеку свойственны неустойчивость эмоций, склонность к непосредственному эмоциональному отреагированию возникающего психического напряжения даже по незначительным поводам. Кроме того, еще недостаточно сформированными остаются личностные механизмы волевой регуляции эмоций. В связи с этим характер эмоциональных реакций у подростков отличается от аналогичных проявлений у взрослых, на которые указано в «Судебно-психологических экспертных критериях диагностики аффекта у обвиняемого» (2004). Немногочисленные случаи диагностики аффекта у несовершеннолетних обвиняемых демонстрируют его отличительные особенности по сравнению со взрослыми. Аффективное состояние у подростков возникает, как правило, не в результате единичного воздействия, а вследствие пролонгированной психотравмирующей ситуации (насилие и жестокое обращение в семье, систематические издевательства со стороны сверстников и др.), которая не находит своего конструктивного разрешения. Аффект часто развивается при воздействии дополнительных негативных факторов, например, черепно-мозговой травмы. Динамика протекания аффективных реакций также имеет свою специфику. Если у взрослых после первых двух фаз (доаффективной и аффективного взрыва) в большинстве случаев отмечаются явления физической и психической астении (третья стадия), то у подростков на выходе из аффективного состояния чаще всего встречается дезорганизация как психики, так и поведения.

Указанные особенности следует учитывать при производстве КСППЭ эмоциональных состояний у несовершеннолетних. Для иллюстрации этих положений представляется данный случай.

Подэкспертная К., 17 лет, обвинялась в убийстве своего отчима; дважды была амбулаторно освидетельствована в ГНЦ ССП им. В.П. Сербского летом 2004 г. Ее наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Является единственным ребенком у матери; родилась от первых нормально протекающих беременности и родов. Раннее физическое и нервно-психическое развитие соответствовало возрасту. В 5 месяцев был диагностирован «левосторонний гемисиндром». Росла спокойным, «чувствительным» ребенком, в детстве боялась темноты, однократно при засыпании отмечались гипнагогические галлюцинации. Когда под экспертной было 4 года, ее родители развелись, на развод она отреагировала спокойно. В этот период, с 4-х до 5-ти лет, проживала с дедушкой и бабушкой. В 7 лет была определена в школу с углубленным изучением английского языка. Училась легко, в основном на «хорошо» и «отлично», на уроках была внимательна, всегда стремилась к хорошим результатам; с одноклассниками и учениками других классов поддерживала дружеские отношения, с преподавателями была вежлива, корректна, приветлива. Во время обучения в младших классах проживала с матерью, отчимом (вторым мужем матери) и сводной сестрой, отношения с которыми были доброжелательными, неконфликтными. 1998 год (в возрасте 11 лет) подэкспертная провела за границей с бабушкой и дедушкой, где обучалась в русскоязычной школе.

Когда вернулась в Москву, ее мать уже проживала с новым мужем, потерпевшим Я. – человеком, судимым за хулиганство, состоящим на профилактическом учете с диагнозом «Наркоман, транквилизаторы внутрь». Он часто менял место работы и профиль деятельности, характеризовался неуравновешенным, вспыльчивым, склонным к злоупотреблению спиртными напитками, неуправляемым и агрессивным в состоянии опьянения. К. стала проживать с матерью и отчимом, которого по просьбе матери сразу стала называть «папой». Отношения в семье в этот период, по словам подэкспертной, «развивались нормально», несмотря на то что Я. иногда позволял себе циничные высказывания в отношении падчерицы. Тогда же К. проходила плановый медицинский осмотр, при котором неврологом было вынесено заключение: «Здорова».