Аффект: практика судебной психолого-психиатрической экспертизы - [77]

Жена К. показала, что с потерпевшим у нее были «чисто дружеские отношения», хотя в день правонарушения он действительно лежал на диване полуобнаженный. После того как К. поругался с потерпевшим и нанес ему ножевые ранения, он несколько раз хватал ее за волосы, тащил по ковру с ножом в руке, кричал: «Убью тебя».

Знакомые К. показали, что его жена неоднократно намеревалась прервать отношения с К. и жить с потерпевшим в браке. Родственники К. показали, что на протяжении последних трех месяцев он ревновал жену, подозревал и обвинял ее в измене.

В ходе следствия К. был госпитализирован в психиатрическую больницу. Во время обследования был полностью ориентирован, жаловался на «голоса», которые «заставляют делать плохое», высказывал мысли о самоубийстве, пытался повеситься, отмечал пониженное настроение и пустоту в душе, объясняя это размолвкой с женой. Расстройств мышления не обнаруживал. Мнестико-интеллектуальной патологии не выявлялось. Состояние К. было расценено как «симулятивное установочное поведение».

В ходе следствия К. был стационарно освидетельствован в психиатрической больнице, где во время обследования был доступен контакту, на вопросы отвечал по существу. Отмечались сниженное настроение, замедленное по темпу мышление, эмоциональная лабильность. Комиссия пришла к заключению, что К. психическим расстройством не страдает. В момент совершения правонарушения он находился в состоянии физиологического аффекта.

К. была назначена повторная СПЭ, которая была проведена в другом составе экспертов. Во время проведения экспертизы К. был полностью ориентирован, доступен контакту, внешне опрятен, эмоционально лабилен, заметно волновался, отводил взгляд в сторону. Жаловался на периодические головные боли, слабость, быструю утомляемость, нарушение сна. Анамнестические сведения излагал в хронологическом порядке. На вопросы отвечал подробно, по существу. Мышление было последовательным. Понимал противоправность и наказуемость инкриминируемого ему деяния, критически оценивал сложившуюся ситуацию. Комиссия пришла к заключению, что К. психическим расстройством не страдает. В момент совершения правонарушения он не находился в состоянии аффекта, а был в состоянии высокого эмоционального напряжения. В ходе судебного заседания психологи-эксперты дали разъяснение, что их выводы не совпадают из-за различной оценки эмоционального состояния в момент правонарушения. Для устранения противоречий в заключениях психологов-экспертов государственным обвинителем было заявлено о назначении повторной стационарной комплексной психолого-психиатрической экспертизы в ГНЦ ССП им. В.П. Сербского.

При обследовании в Центре установлено следующее. <…> Заключение терапевта: «Вегетососудистая дистония по кардиальному типу. Хронический гепатит». <…>

Заключение невропатолога: «Нерезко выраженная очаговая микросимптоматика резидуального характера. Синдром вегетативной неустойчивости».

Психическое состояние. К. полностью всесторонне ориентирован, цель экспертизы понимает. При поступлении в Центр держался несколько настороженно. Впоследствии стал держаться более свободно, улыбался при виде врача, анамнестические сведения сообщал последовательно. Мимика живая, во время беседы активно жестикулировал. Себя называет ревнивым человеком. Сообщал, что за полгода до происшедшего заметил изменения в поведении жены, когда она стала посещать тренажерный зал и «охладела» к нему. Говорит, что в первое время пытался этого не замечать, искал всему объяснение. Затем узнал, что она снимает комнату на даче у тренера, пытался выяснить отношения, сильно переживал сложившуюся ситуацию, так как его сильно «задевало», что жена ему может изменять. Поясняет, что ему трудно пережить измену, и ранее, еще до женитьбы, «резал вены», когда узнал, что его девушка ему изменила.

В отношении содеянного сообщал, что в день происшедшего договорился со своей женой, что она приедет отметить годовщину их свадьбы. Ждал ее, а так как она не появилась и не позвонила, поехал на дачу, где жена снимала комнату у тренера. Приехал на такси около 22 часов. Вошел в дом, так как все двери были открыты. Услышал, что на втором этаже работал телевизор. Поднимаясь по лестнице, услышал стоны. Войдя в комнату, увидел, как его жена и предполагаемый любовник «занимались сексом».

Увидев его, жена вскочила с кровати, потерпевший подошел и ударил его кулаком в лицо, после чего почувствовал «ком в горле, нехватку воздуха», «пол под ногами плыл, как на качке корабля», увидел «вспышку, как фейерверк». Далее ничего не помнил. Пришел в себя от боли в руке, «голова гудела, в ушах был шум, все плыло перед глазами». Затем постепенно «предметы стали четче, как резкость в фотоаппарате навели». Увидел у себя на руке кровь, услышал крик жены, «как будто выходил из тоннеля». Увидел в руке нож, удивился: «Почему потерпевший лежит на полу?» Слышал, как жена кричала про убийство, старался оказать потерпевшему помощь, после чего «понял, что убил его».

Ощущал безразличие, закурил, пытался сообразить, что делать. Стал по мобильному вызывать «скорую», не было связи. Пошел в сторожку, сказал, что произошло убийство, нужно вызвать милицию. Затем остановил машину и доехал до ближайшего отделения милиции, где рассказал, что убил человека. Пояснял, что в милиции его приняли сначала за пьяного, так как он «шатался на ногах», «чувствовал слабость, вялость», в камере быстро «отключился». Сожалел о случившемся. Пояснял, что телесные повреждения, выявленные у жены, появились в результате ее падения с лестницы, отрицал свою причастность к ее избиению. Отмечались последовательность мышления, сохранность памяти, эмоциональная лабильность, легкость возникновения реакций раздражения, снижение критики к своему состоянию в период содеянного. В отделении режим не нарушал, общался с соседями по палате. Был озабочен сложившейся судебно-следственной ситуацией.