Аферисты - Славные времена - [24]

Знакомых лиц было много...

Но не в этом было главное для Комаровского на данный момент. Главное заключалось в том, что на похороны вполне добропорядочного и относительно честного бизнесмена Федора Чуракова собралась со всей Москвы и области такая отборная, патентованная сволочь, такая уголовная слякоть, что какой-нибудь английский Джек Потрошитель, или Отечественные Ленька Пантелеев, Чикатило и прочие душегубы на фоне участников похорон выглядели бы травоядными ягнятами. А потому скромному аферисту Комаровскому А.В. с жалким набором его криминальных успехов - стесняться и бояться в такой компании было категорически нечего. Даже если он кем-то и подозревался в убийстве Чуракова, так что из того, если Матильда, к примеру, в прошлом году привезла из Калиниграда (что на берегу Балтики) стайку игривых проституток, и все прелестницы, как одна, были заведомо заражены СПИДом? Куда там дотянуться пану Комаровскому до того же Гнома с Ружьем, который шесть раз сидел на скамье подсудимых, обвиняясь в убийствах, краткий срок отсидки схлопотал лишь единожды, а по самым скромным (неофициальным) подсчетам спровадил на Тот Свет не менее полуторы дюжин человек? Бензиновый король Сема Беркин заглотил такой кусок нефтяного "пирога" в период Чеченской войны, что чудом не захлебнулся кровью, в тех сражениях пролитой безвинными людьми.

Альфред Викторович ровным шагом догнал процессию, вместе с ней ступил на кладбище и встал в задних рядах участников ритуала, окруживших разверстую могилу.

Кладбище было сельское, не очень старое, хоронить покойников на этом пологом откосе к реке начали после войны. На вершине взгорья преобладали пирамидки со звездами, а ниже уже пошли железные кресты в перемежку в новыми, по моде - деревянными. Местный народ укладывался тесно, в солдатские шеренги, которые разделялись узкими тропинками, так что та добрая сотня с лишним человек, которая пришла проводить Федора Чуракова на свидание с Вечностью, располагалась вокруг могилы неровными кучками, крайние ряды оказались далеко от разверстой могилы. Но это не было помехой, поскольку последние слова своих ещё живых друзей Федор Чураков услышал через динамик, который прохрипел откуда-то с верхних ветвей деревьев.

- Дорогие друзья, скажем несколько прощальных слов...

Кто там собирался сказать эти слова, Альфред Викторович разглядеть через чужие головы поначалу не смог. Он отошел в стронку, боковой тропинкой обогнул тылы, перешагнул через ограды нескольких могил и встал на приступку памятника какому-то генералу авиации, если верить тем крыльям с пропеллером, которые были изображены на надгробном камне. Никакого святотатства в его позиции не было, ибо и прочий народ, с честью провожая Чуракова, крайне пренебрежительно относился ко всем остальным, кто уже лежал в земле - сидели верхом на надгробных обелисках, топтались на могильных плитах, стояли на скамейках и оградах.

Новый пункт наблюдения позволил Альфреду Викторовичу достаточно ясно разглядеть тех, кто оказался на почетном месте возле гроба - лиц, так сказать, приближенных к усопшему.

Через минуту Альфред Викторович с одобрением отметил, что Нина держится превосходно, ( чья школа?!) не роняет фальшивых слез, в меру трагична и уж явно не собирается устраивать бабьего воя над гробом. Высокая, тонкая и прямая, стоит, словно черная статуя с золотым шлемом волос на голове.

Когда же Альфред Викторович пригляделся к тем, кто окружал вдову, он едва не упал со своего постамента, потому что разношерстье и разностилье публики могло смутить кого угодно. Ну, Бог уж с ней, патаскухой мадам Матильдой, залившей жирные щеки обильной слезой - в конце концов и присутствие по Библии шкодливой Магдалины при Иисусе Христе до сих пор как следует не объяснено, имеет разное толкование. Но ещё вблизи вдовы торчал известный всей России актер Каршутин, прославившийся тройной гранью своего таланта - актерского, гомосеки пассивного и пидора не менее активного. И по его морщинистому лицу, знакомому всей стране, бежала одинокая слеза, что вызывало ( у знающих людей) нехорошие ассоциации в половой ориентации покойного. Наличие в свите вдовы партнера по бизнесу Чуракова - Коли Тарасова, было естественно и необходимо. Этот, кажется, был единственным, кто оказался сражен смертью компаньона наповал. Большая голова Тарасова обвисла на тонкой, мальчишеской шее, а плечи безостановочно тряслись в рыданиях.

Ишак и Гном с Ружьем - осуществляли усиленную охрану - не возразишь. Но то, что к изголовью гроба подобрался подполковник милиции в форме вызывало дурные, категорически ненужные предположения. Комаровский был большим знатоком этикета похорон, свадеб, крестин и всегда ревностно следил за соблюдением этого этикета - присутствие мента в форме на похоронах считалось очень вульгарным и дурным тоном. Подполковника Альфред Викторович припомнил - он был в округе фигурой могучего авторитета и, поговаривали, что уголовники не без оснований прозвали его "Афан-Шерифом", хотя при своей скромной фамилии Афанасьев, имя-отчество имел тоже проще некуда: Иван Петрович. Какой уж там "шериф"! Но чем-то он свою кличку, наверное, заслужил.