Аферистка - [4]

Как Бог дал? Конечно же! Вот она и должна теперь так жить. Должна быть как все. В конце концов, это и есть самое надежное убежище. Хорошая мысль! — обрадовалась Люля. Теперь бы еще убраться подальше от маршрутов, которыми бродит хищный Дыдык, да и слиться — ха-ха! — с народом.

Итак, что касается внешности, то стратегия найдена. И психологически она себя почти уже настроила на новый образ жизни: отныне — никакой косметики, разве что помада и духи. А вот сейчас для полного антуража ей не хватает огромной клетчатой сумки, с какими здесь толкутся через один. Ну, пусть не огромной, а такой, чтобы спрятать в ней желтый «дипломат».

На углу вокзальной площади сидела толстая тетка, разложив вокруг себя товар для всяких пассажиров и путешествующих бродяжек.

— Кто не взял из дому сумку? Кто не позаботился о поездке заранее? Целлофановые пакеты! Сумки! Недорого! — заучено обнаруживала она свое присутствие здесь.

— Сколько стоит вон та, клетчатая? — Люля показала на стопку сумок, которые ей приглянулись.

— Все деньги, солнышко, — сказала тетка и назвала цену.

Девушка купила сумку и наконец-то спрятала в нее свою опасно заметную ношу, кое-как успокоившись. Сдерживая желание мчаться быстрее, направилась к дверям вокзала. Неожиданно заметила у входа яркий стенд со свежей еще краской — только что обновили и повесили — «Их разыскивает милиция» и остановилась возле него…

На Киев давно легли густые сумерки, и звуки, живущие вокруг, показались ей более тихими.

2

— Ну так всего вам хорошего? — все еще не веря внезапному счастью почему-то спросила Люля. — А я спешу, — и вовсю рванула к билетным кассам.

Там у каждого окошка, как пчелы возле летка, толпились люди, по два-три человека в шеренге, выстроившись в подобие очереди, которая продвигалась весьма медленно. Люля подергалась туда-сюда и скоро поняла, что ничего сделать не сможет, что должна стоять как все. Но ведь отныне это для меня норма, вот и нечего трепыхаться, напомнила она себе, гася желание быстрее расправиться с проблемами.

— Кто на московский экспресс, не стойте! — донеслось из окошка, около которого Люля пристроилась к потенциальным пассажирам. — Билетов нет!

Возле кассы лбом об стекло бился растерянный мужик, похожий на женатое ракло[3].

— Я еду по вызову, вот телеграмма, — совал он под нос кассирше желтую бумажку. — Мне два билета до Тулы, там моя мама умирает.

— По предъявлению телеграмм даем только на похороны. Мужчина, отойдите от окна. Не мешайте работать!

— Боже милостивый, — воскликнул тот. — Что же мне делать? — он все еще торчал там и, казалось, уже не хотел ничего другого.

В толпе ожидающих своего счастья послышались возбужденные голоса, нетерпеливые и решительные:

— Тебе, голуба моя, может, бо-бо сделать? — люто прохрипел какой-либо штымп[4], протискиваясь поближе к кассе и наклоняясь к окошечку. — Какое ты имеешь собачье право футболить этого пацана? — он ловко орудовал локтями и извертывался, чтобы купить билет без очереди.

— Ну, что там такое!

— Пусть разбирается со своими проблемами где-то в другом месте и не тормозит очередь!

— Да прогоните этого наглеца! Гляди, как толкается?

— Вы что, люди? Помогите же ему!

— У меня есть два билета до Москвы, только на завтра, — неожиданно для себя сказала Люля.

— Мне подходит! — обрадовался мужик у кассового окошка, махая оттуда рукой.

— Тогда взамен отдайте мне свою очередь.

— С удовольствием! Проходите! — счастливое разрешение проблем у того, кто застрял на передовой в боях за билеты, потонуло в неудовлетворенном гуле остальных.

Таки фортуна держала ее за крепачку[5], снова поворачивалась к ней некультурным местом, чтоб ей пусто было. Тю, вот дура, такое молоть о своей кровной судьбе! — упрекнула себя Люля.

— Да что же это такое делается? Один там стоит полчаса, другой без очереди прет, а теперь еще и эта лезет вперед!

— Не пропускайте ее! Пусть они в стороне за билеты рассчитываются.

— Да она же спекулянтка! Ну-ка чеши отсюда! — толкнул Люлю какой-то придурок.

— Спокойно, дядя, держи карман шире, сейчас насыплю неприятностей, — и она пристально и со значением воткнулась взглядом в его глаза.

— Ты что, сдурела? Я нечаянно, — покрылся испариной задорный мужичок.

Эта перепалка вмиг сделала людей немыми, и в очереди воцарилась тишина. Ага, сейчас я разобьюсь в щепки и устрою вам здесь бесплатный цирк, ждите, — улыбнулась про себя девушка, затем похлопала придурка по спине:

— Я тоже пошутила, не бойтесь, — и начала пробираться в кассу, впрочем, с успехом, мало похожим на победу.

— На Москву билеты проданы на неделю вперед! — известила рудера[6], сидевшая в кассе, заметив приближение Люли. — Можете не торопиться, девушка.

Толпа снова ожила, и каждый ее член превратился в плечо, которое знало одно — не пропускать Люлю в свои ряды.

— Пропустите ее, это моя знакомая! — воскликнула чита[7], до этого тихо скрывавшаяся за спиной того, кто должен был ехать к больной мамочке, и которая с его уходом добралась до заветного окошка. — Проходите, проходите! — и протянула Люле руку, словно высвобождая перед ней дорогу.

— А вы куда берете билет? — ни с того ни с сего спросила Люля.