Аджим-Ушкай подземный - [9]
11 ноября к катакомбам пробились подразделения 696-го стрелкового полка во главе с капитаном Петром Подкидышем. Потом пришел командир полка подполковник Иван Васильевич Сосин. Он, сняв шапку, поклонился солдатам Аджим-Ушкая.
Не так давно я написал письмо Сосину с просьбой рассказать о событиях тех дней. И вот его ответ.
Ваше письмо очень взволновало меня. Вы спрашиваете о событии, свидетелем и участником которого я был почти четверть века тому назад. Многих бойцов из партизанского отряда «Красный Сталинград» я хорошо помню. Такое не забывается.
11 ноября 1943 года, через несколько дней после того, как наша дивизия высадилась на Керченский полуостров, полку, которым я командовал, было приказано овладеть поселком Аджим-Ушкай и районом каменоломен. Мы легко выполнили этот приказ, оказалось, что каменоломни удерживают советские партизаны…
Утром одиннадцатого ноября мой первый батальон, которым командовал капитан Петр Подкидыш, соединился с защитниками Аджимушкайских каменоломен. А уже в десять часов утра я встретился с комиссаром партизанского отряда «Красный Сталинград» Василием Андреевичем Коваленко и командиром отряда Константином Ивановичем Моисеевым. Только благодаря действиям этих мужественных людей мой полк быстро овладел поселком Аджим-Ушкай и потом, в тот же день партизаны крепко помогли нам разгромить фашистов, укрывшихся в районе поселка и завода имени Войкова.
На второй день тт. Коваленко и Моисеев показали мне свой штаб, трофеи и пленных гитлеровцев, представили список личного состава партизанского отряда. Мы были удивлены тем, что в отряде много пятнадцати- и шестнадцатилетних подростков и каждый из них — участник многих смелых боевых операций. Кроме трофеев, партизаны передали нам документы и материалы, относящиеся к боевым действиям и жизни советских бойцов и командиров, пленных фашистов, в числе которых оказался начальник штаба дивизии СС.
Потом мы осмотрели катакомбы, колодец, отрытый советскими бойцами в подземелье, сооружения против газовых атак, подземный госпиталь… Всюду мы видели следы необыкновенных подвигов, железной стойкости тех наших боевых товарищей, которые сражались долгие месяцы здесь, в глубоком тылу врага, испытывая невероятные лишения...
ЭПИЛОГ
Поезд мчит меня в Керчь. В кармане письмо учительницы 17-й средней школы имени Героя Советского Союза Веры Белик Таисии Александровны Дроздовой. «Мы прочитали вашу повесть „Подземный гарнизон“. Приезжайте к нам на праздник Победы. Керчане вас встретят с радостью, ведь Вы дважды высаживались десантом на нашу многострадальную землю. Приедут и Табунцы, и Остапишины, и Иван Данилович Демидов».
Я уже знаю, кто эти люди и в моем воображении рисуется картина…
Катакомбы спят, спят тяжелым сном. Обвалы, воронки, прищурились от времени глазницы-входы в подземелье. Молчат каменоломни. Но вот среди камней показались два паренька. В руках одного из них пила и фонарь. Это Валерий Лукьянченко. Ребята скрылись под землей. Прошли метров триста по холодному и темному коридору. Остановились у глухой стены, заметили трещину, вставили пилу… Раз, два, три… Часть стены рухнула, образовав широкий лаз…
Вошли в отсек. Он не имел выхода. Посветили фонарем и попятились…
За столом, уронив голову на подложенные руки, сидел человек в кавалерийской папахе. Рядом кровати, на них лежали умершие бойцы, и на полу трупы бойцов и командиров. Сосчитали — двести. Обратили внимание на командирскую сумку, которая лежала на груди, под руками у бойца.
Около двадцати пяти лет они тут лежат. Кто эти люди? Бойцы Аджим-Ушкая подземного. В сумке нашли список личного состава. Валерий читает: лейтенант Остапишин Андрей Сергеевич, рядовой Табунец Захар Владимирович, младший политрук Демидов Иван Данилович, Ярофеев Иван Егорович, младший политрук Шепталин Иван Федорович, сержант Силыч Федор Артемьевич, младший лейтенант Саенко Николай Степанович, рядовой Карацуба Леонид Григорьевич…
Список длинный, и Валерию разом все не прочитать…
Вспоминаю стихи Ильи Сельвинского:
Да, великие, но не мертвецы! Не верю. И стук колес выговаривает: не верь, не верь… Такие не могут быть мертвецами, разве лишь погибшими. И опять сердце противится: нет, они вечно живые!
…С Керченского вокзала мчусь прямо в Аджим-Ушкай. Знакомые места! И будто — незнакомые. Поселок разросся. Катакомбы осели. Молчат. А ну, вздохните, заговорите, как прежде, в сорок втором. Только не надо газов, страшных обвалов, просто расскажите народу о своих защитниках…
И я слышу… Это голос Лени Карацубы. Слушаю, слушаю, морячок.
«В декабре 1941 года я тоже участвовал в десанте на Керченский полуостров. Высаживался в Камыш-Буруне на рассвете, в составе 83-й морской бригады. Выгнали немцев из Керчи, дошли почти до Семиколодезей, но из-за плохой погоды вынуждены были отойти и занять оборону во Владиславовке. Но и во Владиславовке нам не довелось долго быть. Из-за несвоевременного подхода подкрепления и боеприпасов, пришлось отойти. После пополнения живой силой и техникой нас отправили в город Керчь на отдых, где мы несли гарнизонную службу. Размещались в гостинице, которая была сожжена до половины. Впоследствии — двадцатого или двадцать второго апреля сорок второго года она была взорвана авиабомбами с воздуха, там погибли мои товарищи, которые были свободны от караульной службы.
