Адъютант императрицы - [8]

— Да здравствует наш цесаревич, великий князь Павел Петрович, внук наших великих государей!

Екатерина Алексеевна побледнела, ее губы задрожали, глаза грозно вспыхнули.

Великий князь тоже испугался и старался удержать свою лошадь, но уже в следующее мгновение лицо императрицы снова озарилось приветливой улыбкой, как бы соглашаясь, она склонила голову и как бы в невольном порыве материнской любви и гордости обернулась к сыну и протянула ему руку, которую тот смущенно поднес к своим губам

— Да здравствует государыня императрица!.. Да здравствует государь цесаревич! — кричали войска, и этот крик разносился по всему полю.

Когда крики затихли, Екатерина Алексеевна знаком подозвала к себе адмирала Алексея Григорьевича Орлова.

— Здесь, перед вернувшимися после побед храбрецами, я говорю тебе, граф Алексей Григорьевич Чесменский, мое спасибо. Никогда не исчезнут из моей памяти геройские подвиги добрых сынов моих. Твоя императрица протягивает в твоем лице руку всем мужественным героям–воинам нашей святой матушки–России.

Алексей Орлов подъехал к императрице, причем совершенно неуважительно стал перед великим князем. Екатерина протянула ему руку, и он, низко наклонившись, поднес ее к губам. Но на этот раз из рядов солдат не раздалось криков, моряки совершенно равнодушно приняли благодарность, которую императрица передавала им всем через их адмирала. От проницательного взгляда Екатерины не укрылось, что при этом на многих загорелых и обветренных лицах старых матросов появились мрачные складки. Императрица сделала вид, что не заметила этого, и сказала все тем же спокойным, чистым голосом:

— Я привыкла, Алексей Григорьевич, благодарить тебя и твоих солдат и соединять их имена с каждым великим и славным деянием моего царствования.

С коротким поклоном Екатерина Алексеевна повернула свою лошадь, окинула взглядом площадь и направилась в ту сторону, где стояли вернувшиеся из Турции полки.

На этот раз Григорий Орлов не остался позади. Он поехал почти рядом с императрицей, впереди великого князя, как бы желая подчеркнуть расположение императрицы, которое окружало ореолом его голову. Государыня направилась к правому крылу войск, где стоял со своим штабом генерал Потемкин.

Как только Екатерина Алексеевна остановила свою лошадь, Потемкин подъехал к ней и, салютуй саблей, сказал:

— Наша всемилостивейшая государыня приказала нам явиться сюда в том же виде, в каком мы сражались с врагами нашей родины… С гордостью показывают мои солдаты матушке императрице свои раны и свои разорванные одежды… Те герои, коих недостает среди наших рядов, положили свою жизнь для блага святой Руси… Души павших, я уверен, окружают нас и теперь, когда мы вернулись на родину и готовы повторить тот клич, с которым шли в битву, наводя ужас на своих врагов: «Да здравствует Екатерина Алексеевна!.. Да здравствует наша матушка государыня Екатерина Алексеевна!»

Радостно вырвался этот крик из сотен солдатских грудей. Закаленные воины с гордостью смотрели на свои лохмотья и израненные знамена, склонившиеся перед императрицей.

Потемкин с ожиданием смотрел на государыню, в его голосе, металлически властном, слышались и радостное восхищение, и трогательная, страстная мольба.

Екатерина побледнела. Она узнала его. Потемкин стал еще красивее — и мужественнее, его голос, казалось, совсем покорил и околдовал ее. Задумчивый взгляд Екатерины был не в силах оторваться от лица Потемкина.

Григорий Орлов тоже узнал генерала. Он закусил губу. Но в следующее же мгновение еще высокомернее выпрямился и с презрительной, насмешливой улыбкой посмотрел да дерзкого, некогда мечтавшего о недосягаемом счастье и которого он победил и настолько унизил, что даже сам совершенно позабыл о нем.

Несколько мгновений Екатерина молчала, глядя в глаза Потемкина — она растерялась, она не находила слов, чтобы поблагодарить войска за приветствие… Женщина, казалось, взяла верх над государыней, и она кротко и смущенно склонила голову. Но не надолго.

— Привет вам, мои храбрые воины! — сказала она, силою воли побеждая свое волнение. — Я хотела видеть вас такими, как вы бились с турками… Ваши знамена будут всегда занимать почетное место среди других знамен, а ваши одежды должны оставаться вам и вашим детям как память о ваших геройских подвигах. Завтра вам выдадут новую экипировку, сегодня же будьте моими гостями и выпейте за здоровье своей благодарной вам императрицы. Помяните также и павших за родину товарищей!

Она проговорила это горячо и быстро, и в то время как солдаты выражали ей крикам свою благодарность, она снова обернулась к Потемкину, который все время не спускал с нее взгляда.

— Я особенно рада тому, — сказала государыня, — что эго именно вы, генерал, привели на родину эти храбрые полки. Я вас не забыла, я знала, что вы были предназначены к тому, чтобы сослужить мне и государству великую службу. Мои ожидания оправдались… Вы сражались на поле битвы и заслужили громкую славу; теперь вы будете служить здесь, на родине! Я назначаю вас, Григорий Александрович, своим генерал–адъютантом, — продолжала она громким голосом и с ударением.