Адюльтер доктора Градова - [4]
Ольга была одна — всё в том же вечернем платье. Она лежала уткнувшись лицом в подушку.
— Ты жива ещё, моя ста… старушка? — неловко сострил он, шагнув в комнату.
При свете дня ситуация, лишённая своей непредсказуемости, выглядела совсем иначе. Игорь не знал, как себя вести.
— Отвали, — глухо отозвалась Ольга.
— Вчера ты была совсем другой…
— Вчера? А что было вчера?
Ольга вяло приподняла голову.
— Неужто не помнишь? — не поверил Игорь.
— Нет…
— Совсем–совсем? Ты всё–таки припомни…
Ольга повернулась на спину, забросила руки за голову и недоумённо посмотрела на гостя. Градов заметно смешался. «Притворяется, что ли?» — пронеслось в его голове.
— Так что же такое особенное случилось вчера?
— Ты вспомни, вспомни, — с глупой настойчивостью повторил Градов.
— Ну, кабак. Ну, танцевали… Это помню.
— И всё?
Градов неуверенно переминался с ноги на ногу, не решаясь сесть. Ольга посмотрела на него подозрительно.
— Слушай, — наконец спросила она, — я вчера тебя… целовала?
Градов понял, что она напряжённо ждёт ответа.
— Вот так номер! — удивился он. — А ты забыла?
Ольга зачем–то поднесла ладони к лицу, внимательно и тяжело глянула в них, а потом, густо покраснев, обняла голову руками и снова уткнулась в подушку.
— Боже, какой ужас!
— Ты что, в самом деле… — начал догадываться Градов.
И осёкся. Возникло неловкое молчание.
— Ты уж извини, — подала, наконец, голос Ольга. — Много выпили…
Она вздохнула и медленно села в кровати.
— Кошмар!.. Ах, я старая дура!
И сокрушённо покачала головой.
— Ну, какая же ты дура ста… старая…
Градов чувствовал себя крайне неуютно. Диалог не клеился, и едва только появился самый пустячный повод, Игорь поспешно сбежал.
— Вот и ладно, — заметив вопросительный взгляд Васьки, процедил он, когда вернулся к себе. — Всё встало на свои места.
— Не понял: что там у тебя встало?.. — сострил Цыпкин.
Вечером компания собралась в домике парней. Включили приёмник, поймали голос Патрисии Каас. Дамы оживлённо защебетали о пустяках. Градов вызвался учить приятелей игре в нарды. Простоватый Васька никак не мог сообразить, кто куда ходит. Увлёкшись, разгорячился Игорь, раскраснелся, стал сердиться.
— Да не так, голова ты садовая! С горы по одной бери. Э, нет, шесть в ряд не ставь, пока я тебе за спину не забежал… «Почему, почему»… Правила такие!.. Всё равно нельзя!.. Да ты в другую сторону иди, против часовой…
Случайно подняв голову, он заметил внимательный взгляд Ольги. Встретившись с Игорем глазами, она улыбнулась.
— Ты что? — не понял Градов.
— Да так… Просто хорошо. — Она немного помолчала. — Слушай, а ты правда гинеколог?
— Ну.
— Вот уж никогда бы не поверила.
— Почему?
— В двух словах не объяснишь. Не похож.
— Я тебе оставлю адрес. Приезжай — убедишься.
Цыпкин заржал.
— Могу себе представить…
Ольга шутливо погрозила ему:
— Эй, ты не очень–то представляй…
Утром всей компанией ходили на пляж, по вечерам — в кино. Иногда, поддавшись уговорам приятелей, Градов рассказывал о своей работе — честно, без прикрас, порой с болью и раздражением: о неудачных операциях, о взятках, об абортах по знакомству, об ошибках, бессоннице… Его слушали с интересом. Для непосвящённых такие рассказы — неплохое развлечение. Не меньше других получал от этого удовольствие и сам Игорь. Он старался отвлечься, вернуться мысленно в Щукин — туда, где есть дом, жена, сын, работа…
Как–то вечером, когда Володька заперся со своей шатенкой, а Цыпкин унёсся в неизвестном направлении, Градов покосился на Ольгу и с наигранным равнодушием произнёс:
— Пригласила бы в гости, что ли, а то я теперь бездомный.
И многозначительно кивнул на дверь своего домика, где Подольский с подругой предались приятному разгулу.
Ольга заглянула Градову в самые зрачки.
— А может, не нужно, Игорь?
Он не нашёл подходящих слов и только пожал плечами.
Вечером от ресторана решили воздержаться: поджимали финансы. Собрались у ребят. Возбуждённая обильной выпивкой, Ольга была весела, дурачилась, острила, подначивала Ваську, а если танцевала — то только с Игорем. За столом они сидели рядом, и Градов чувствовал, как холодеет его затылок и колотится сердце, когда Ольга как бы невзначай притрагивалась к его локтю, а её обтянутое капроном колготок колено обжигало его бедро.
— Алё, ребятки, курить — на улицу, — предупредил Подольский, заметив, что Ольга потянулась за сигаретой.
Вышли на воздух. В пряной тишине вечера шуршали сосновые кроны. Из домика долетали приглушённые голоса. Высоко над головой мерцали звезды. Игорь заметил, что у Ольги дрожат пальцы.
— Что это с тобой?
Он осторожно тронул её руку. Ольга долго молчала. Время от времени огонёк сигареты освещал опущенные её ресницы. А потом вдруг —
— Я люблю тебя, Игорь…
Она произнесла это просто, искренне. В этот миг нельзя было не верить ей. Затем задумчиво, словно прислушиваясь к своим чувствам, добавила:
— И я тебя… хочу.
Голос её вдруг сорвался. Медленно подняв глаза, она печально улыбнулась. Еще недавно эта чуть надломленная женщина казалась такой неприступной…
— Оля… — хрипло выдавил он, — я… мне…
— И хватит, — вдруг успокоилась она, — и больше не будем об этом. Ничего умного ты не скажешь.
Повесть Алексея Петрова «Голуби на балконе» читать легко, и это несомненное достоинство произведения, опубликованного в интернете. Возможно, этот текст не вызовет огромного потрясения. Если вы начнете его читать, то попадете в мир далеких от нас реалий. Хотя, возможно, не такой уж далекий. Даже мое поколение может вспомнить начало восьмидесятых. Только этот период для нас, пожалуй, более радужный, чем для героев повести Алексея Петрова: детство навсегда остается детством.Герои повести прощаются со студенческой юностью, сталкиваются с абсолютно «взрослыми проблемами»: поиском жилья, распределением, бюрократией.
На даче вдруг упал и умер пожилой человек. Только что спорил с соседом о том, надо ли было вводить войска в Чечню и в Афганистан или не надо. Доказывал, что надо. Мужик он деревенский, честный, переживал, что разваливается страна и армия.Почему облако?История и политика — это облако, которое сегодня есть, завтра его уже не видно, растаяло, и что было на самом деле, никтоне знает. Второй раз упоминается облако, когда главный герой говорит, что надо навести порядок в стране, и жизнь будет "как это облако над головой".Кто виноват в том, что он умер? Покойный словно наказан за свои ошибки, за излишнюю "кровожадность" и разговорчивость.Собеседники в начале рассказа говорят: война уже давно идёт и касается каждого из нас, только не каждый это понимает…
Его называют непревзойденным мелодистом, Великим Романтиком эры биг-бита. Даже его имя звучит романтично: Северин Краевский… Наверно, оно хорошо подошло бы какому-нибудь исследователю-полярнику или, скажем, поэту, воспевающему суровое величие Севера, или певцу одухотворенной красоты Балтики. Для миллионов поляков Северин Краевский- символ польской эстрады. Но когда его называют "легендой", он возражает: "Я ещё не произнёс последнего слова и не нуждаюсь в дифирамбах".— Северин — гений, — сказала о нем Марыля Родович. — Это незаурядная личность, у него нет последователей.
Понимаете, в чём штука: есть вещи, о которых бессмысленно говорить. Например, смысл жизни. Зачем о нём говорить? Надо прожить жизнь, оно и будет понятней.Алексей Петров пишет о любви к музыке, не ища в этом смысла. Он просто рассказывает о том, как он жил, и музыка жила с ним.
Те, кому посчастливилось прочитать книгу этого автора, изданную небольшим тиражом, узнают из эссе только новые детали, штрихи о других поездках и встречах Алексея с Польшей и поляками. Те, кто книгу его не читал, таким образом могут в краткой сжатой форме понять суть его исследований. Кроме того, эссе еще и проиллюстрировано фотографиями изысканной польской архитектуры. Удовольствие от прочтения (язык очень легкий, живой и образный, как обычно) и просмотра гарантировано.
В рассказе нет ни одной логической нестыковки, стилистической ошибки, тривиальности темы, схематичности персонажей или примитивности сюжетных ходов. Не обнаружено ни скомканного финала, ни отсутствия морали, ни оторванности от реальной жизни. Зато есть искренность автора, тонкий юмор и жизненный сюжет.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.