Адвокат дьяволов - [25]

Я уже отмечал, что Лимонова можно было назвать образцовым подзащитным: эрудированным, непоколебимым, умеющим принимать ответственные решения и, что называется, держать удар, инициативным, не теряющим оптимизма, без всяких сомнений и метаний из стороны в сторону.

Практически никто не верил в справедливый и оправдательный приговор. Сколько иронии было в комментариях журналистов по поводу участия в деле Черепкова, сколько сарказма было в их словах относительно самого Лимонова, его выступлений и облика! Почти никто не верил, что помогут делу показания свидетелей, что стратегия и тактика защиты принесут свои плоды, что моя долгая речь в прениях убедит судей в невиновности Лимонова, Аксенова и других подсудимых в терроризме и прочих тяжких преступлениях.

Да никто из журналистов или наблюдателей в принципе и не вникал в суть дела, как это обычно и бывает, а давали свои «глубокомысленные» комментарии и прогнозы из ниоткуда и попадали ими в никуда. Но как они нравились сами себе! Как любовались собою, своим умом и проницательностью!..

«Лимонов наивно надеется, что его оправдают», «Лимонову стоит теперь надеяться только на помилование…» — писали наши «доброжелатели» после того, как завершились прения сторон и все услышали, что прокуроры затребовали от суда приговорить «террориста» Лимонова к 14 годам лишения свободы в колонии строгого режима.

Смешно читать теперь все эти бредовые высказывания людей, которые после приговора на короткое время умолкли, но потом стали писать, что Лимонова и его товарищей, оказывается, «решила оправдать и отпустить сама власть»! И про грозные речи прокуроров, про требуемые ими для подсудимых десятки лет лагерей уже как бы и забыли — как будто ничего этого не было и вовсе!..

Осенью 2003 года Сергей Аксенов готовился подать заявление об условно-досрочном освобождении, о чем сообщил из колонии.

Мне нужно было встретиться с ним, чтобы согласовать дату его обращения, после чего я собирался попросить Владимира Жириновского и ряд других депутатов Государственной думы выступить в поддержку заявления Аксенова.

Кроме того, надо было понять, как отнесется к заявлению Сергея администрация колонии № 5, которая была расположена в поселке Металлострой Колпинского района под Санкт-Петербургом.

И вот в октябре 2003 года мы с Лимоновым поехали в Питер. Я собирался навестить Аксенова, повидаться со своими питерскими друзьями, а Лимонов должен был встретиться с однопартийцами и принять участие в ряде их мероприятий.

Разместившись в номере гостиницы «Октябрьская», мы на машине встретивших нас друзей сразу поехали в Колпино.

Я пошел к Аксенову, Лимонов остался ждать в машине.

Когда я предъявил свои документы и позвонил из проходной УФСИН начальнику колонии, меня быстро пропустили внутрь территории и организовали встречу с Аксеновым.

Наша встреча проходила не в комнате для свиданий, а в кабинете начальника оперчасти колонии, в его присутствии. Сам майор скромно стоял у окна, пока мы с Сергеем обсуждали свои дела.

И разумеется, от внимания майора не ускользнула та информация, которую я передал Аксенову. А я рассказывал ему о Лимонове, который приехал со мной в Питер, о депутатах Алкснисе и Черепкове, передававших Аксенову приветы, говорил о Жириновском, Илюхине и Зюганове, готовых подписать ходатайства за него. Короче, майору было о чем задуматься.

— У тебя есть какие-либо взыскания? — спросил я Сергея, заранее зная, что никаких взысканий у него нет.

И он ответил, как и полагается:

— Взысканий не имею, а поощрения есть.

И рассказал, что работает сверловщиком на четырех станках одновременно — от маленького до огромного. Работой и всем остальным доволен. Сказал, что называет свою работу эротическими упражнениями.

— Меня сейчас как раз от станка и оторвали, — сообщил он.

В общем, Сергей, как всегда, был молодцом — не унывал. И даже, как мне показалось, не похудел. Это радовало.

Обсудив все вопросы, мы с ним распрощались. И майор вызвался меня проводить, а заодно показать колонию.

Мы шли по дорожкам зоны, выложенным из бетонных плит, и он показывал мне производственные корпуса, где зэки делают мебель, с гордостью рассказывал, что в колонии есть даже свой музей, в котором хранятся образцы продукции, что здесь выпускалась на протяжении многих десятилетий. А потом майор сообщил, что эта колония — самая большая по площади и численности заключенных в Европе.

— Хотя сейчас количество зэков значительно сократилось, но все равно мы — первые! — с гордостью пояснил он. — А еще у нас снимался фильм «Комедия строгого режима». Видели? Вон там, — майор указал рукой в сторону забора и лесопосадок, — подходит железнодорожная ветка. И как раз там они на паровозе и ездили. С Лениным во главе. Его Сухоруков играл…

Я слушал майора и сравнивал эту черную зону с показательной красной № 13 в Энгельсе, где сидел Лимонов. Да, здесь не было цветочных клумб, вычищенных и высушенных дорожек. Здесь там и сям в лужах отражалось серое питерское небо. Навстречу нам то и дело попадались зэки в черных робах, но никто из них не останавливался по стойке «смирно» и не снимал картуз при виде нас, как это было в 13-й колонии или в «двойке».