Адское Воинство - [80]

Адамберг закрыл за собой дверь погреба и пошел через широкий двор. Окна в гостинице погасли, Вейренк и Данглар легли спать. Адамберг кулаками углубил вмятину в шерстяном матрасе, нырнул в нее и заснул.

XXXIV

Кромс и Мо вышли из коридора на лестницу через запасной выход, спустились на первый этаж и выбрались на улицу, никого не встретив по дороге.

— Куда теперь? — спросил Мо, садясь в машину.

— В маленький городок на самом юге Испании. Оттуда до Африки рукой подать. А еще там полно торговых и рыбацких судов и найдутся шкипера, которые за не очень большие деньги переправят нас на тот берег.

— Думаешь, мы сможем переплыть Средиземное море?

— Посмотрим.

— Черт возьми, Кромс, я видел, что ты засунул в сумку.

— Ствол?

— Да, — недовольным тоном произнес Мо.

— Помнишь, мы устроили привал в Пиренеях? Это место в километре от моей родной деревни. Пока ты спал, я сбегал за дедовым стволом. Туда и обратно — всего за двадцать минут.

— Ты спятил? На кой черт тебе револьвер?

— Это пистолет, Мо. Автоматический пистолет тысяча девятьсот тридцать пять-«А». Оружие времен Второй мировой войны, но оно в полном порядке, можешь мне поверить.

— А патроны к нему у тебя есть?

— Полная коробка.

— Но зачем тебе это надо, черт возьми?

— Я умею стрелять.

— Так ты что, собираешься стрелять в полицейского?

— Нет, Мо. Но нам надо уйти от погони, верно?

— Я думал, ты спокойный парень. А ты псих.

— Я спокойный парень. Мой отец вытащил тебя из волчьей ямы, и теперь мы должны подсуетиться, чтобы не попасть туда опять.

— Мы сразу переправимся в Африку?

— Сначала надо найти того, кто согласится нас переправить. Если ты попадешься, Мо, моему отцу крышка. Пусть я его почти не знаю, но такая перспектива меня не устраивает.

XXXV

Вейренк не спал. Он стоял у окна и напряженно вглядывался в темноту. Весь вечер у Данглара был странный вид, как будто он предвкушал некое удовольствие, некий триумф. Данглар что-то замышлял. И этот замысел связан с его работой, решил Вейренк: майор не такой человек, чтобы отправиться на экскурсию по борделям Лизьё, о которых упоминал Эмери. А если бы он вдруг захотел туда отправиться, то объявил бы об этом без малейшего стеснения. Но больше всего Вейренка встревожила непривычная любезность Данглара, который словно бы напрочь забыл о своей ревнивой неприязни к нему. У Данглара, предположил Вейренк, возникла идея, как продвинуть расследование вперед, но он никому не сказал ни слова — чтобы утвердить и наглядно доказать свое превосходство над Адамбергом. Завтра он гордо доложит комиссару о достигнутых успехах. Вейренк ничего не имел против. И его не раздражал сумасбродный план, внезапно созревший в мозгу Данглара, обычно холодном и упорядоченном. Но в таком расследовании, где одно кровавое преступление следует за другим, нельзя действовать в одиночку.

Было уже половина второго, Данглар так и не появился. Разочарованный Вейренк не раздеваясь улегся на кровать.

Данглар поставил будильник на без десяти шесть и сразу заснул, что бывало у него крайне редко, только в тех случаях, когда он знал, что завтра его ждет важное дело, и приказывал себе как следует выспаться. В шесть двадцать пять он сел за руль, отпустил ручной тормоз и тихо, чтобы никого не разбудить, спустился по ведущей под уклон дороге на шоссе. Затем он включил мотор и поехал со скоростью двадцать два километра в час, опустив козырек от солнца. Человек, написавший записку, просил его по возможности не привлекать к себе внимания. То, что этот человек по ошибке принял его за комиссара, он считал большой удачей. Записка, которую он обнаружил вчера в кармане пиджака, была написана карандашом либо левой рукой, либо кем-то полуграмотным, с трудом выводившим буквы. «Комиссар, мне надо вам что-то сказать про Глайе, но с условеем, что не выдадите. Слишком ресковано. Встреча на станцие Сернэ, платформа 1, ровно без дести семь. СПАСИБО. Бутте, — это слово было несколько раз зачеркнуто и написано сверху, — бутте очень осторожны, главное, не опаздавайте».

Перебирая в памяти события вчерашнего дня, Данглар пришел к выводу, что записку могли сунуть ему в карман, только когда он стоял в небольшой толпе, собравшейся перед домом Глайе. В больнице ее еще там не было.

Майор поставил машину за деревья и, осторожно обогнув маленький станционный домик, поднялся на платформу 1. Домик, стоявший на значительном расстоянии от деревни Сернэ, был заперт и пуст, на платформе и на путях Данглар тоже никого не заметил. Он взглянул на расписание: ближайший поезд с остановкой в Сернэ пройдет только в одиннадцать двенадцать. Значит, можно рассчитывать, что еще четыре часа здесь будет так же безлюдно. Автор записки выбрал одно из тех редких мест, где не встретишь непрошеных свидетелей.

Часы на платформе показывали шесть сорок восемь. Данглар сел на скамейку, сгорбившись, как обычно, и ощущая некоторый упадок сил. Ему был необходим девятичасовой сон, от недосыпания он становился вялым и апатичным. Но мысль, что скоро он увидит позор Вейренка, вызвала у него прилив бодрости, даже заставила улыбнуться. Он работал с Адамбергом уже двадцать лет, и дружба, недавно завязавшаяся между комиссаром и лейтенантом Вейренком, приводила его в ярость. Данглар был слишком умен, чтобы не понимать: единственная причина его антипатии к Вейренку — ревность, чувство примитивное и постыдное. Он даже не был уверен, что Вейренк претендует на его место, место ближайшего сподвижника Адамберга. Но сейчас, когда появился шанс вырваться вперед, оставив Вейренка в хвосте, он не мог противостоять этому искушению. Данглар поднял голову и сглотнул слюну, отгоняя неприятное чувство, похожее на угрызения совести. Адамберг не был для него авторитетом, примером для подражания. Наоборот, образ действий и образ мыслей комиссара обычно раздражали его. Но Данглар остро нуждался в уважении, даже в привязанности Адамберга, как будто это странное существо могло его защитить, оправдать его существование. В шесть часов пятьдесят одну минуту он ощутил резкую боль в затылке, поднес руку к голове и упал на платформу. Через минуту тело майора лежало поперек рельсов.