Адская ширма - [135]

Кодзиро тоже встал.

— Прямо и не знаю, что сказать, — пробормотал он. — Могу я с ней увидеться?

— Конечно. Приходите к нам сегодня ужинать. Я приглашу своего зятя. А вот сестра Ёсико не сможет прийти, она скоро должна родить. — В сложившихся обстоятельствах так было даже лучше. Акико требовалось время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что сестра выходит замуж за простолюдина. У ворот он остановился. — И я надеюсь, вы присоединитесь к нам завтра вечером на празднике в Весеннем саду. Говорят, там будут выступать актеры и акробаты с пляской демона.

Кодзиро пребывал в таком смятении, что и не подумал возразить. Он поклонился и, улыбаясь, кивнул. Он улыбался Акитаде вслед, и когда тот обернулся, пройдя какое-то расстояние, Кодзиро все еще стоял у открытых ворот, улыбаясь и маша ему рукой. Вот тогда-то Акитада и вспомнил историю Фудзивары Моройэ, который потерял настоящую любовь, потому что упустил время.

Последнее утро уходящего года выдалось ясным. В доме Сугавара вовсю шли приготовления к новогодним торжествам. Тора с Гэнбой украсили все крыши и карнизы сосновыми ветками и гирляндами из рисовой соломы. На кухне высились горы праздничных угощений, приготовленных для приема, на который Акитада намеревался позвать друзей и коллег.

Акитада до сих пор старался щадить себя, но в это утро вышел из дома пораньше, чтобы лично разнести праздничные приглашения — одни на домашний прием, другие же на вечерние торжества в честь уходящего года, на праздник изгнания злых духов.

Среди своих гостей на этом городском празднике Акитада ожидал увидеть не только свою семью и слуг, но также начальника полиции Кобэ и госпожу Вишневый Цвет.

За несколько часов до заката женщины и Ёри вместе с угощениями и вином погрузились в запряженную быком повозку, и вся компания выдвинулась в сторону Весеннего сада.

Там вокруг павильона на озере уже собралась внушительных размеров толпа. Для выступления актеров был сооружен специальный помост. Акитада провел своих гостей к одной из трибун и проследил, чтобы женщины и Ёри удобно расселись за бамбуковыми перегородками, скрывавшими их от глаз толпы.

Акитада вместе с Кодзиро, Тосикагэ и Кобэ сели впереди, а позади них — Сэймэй, Харада, Гэнба, Тора и Сабуро. Нанятые слуги носились взад-вперед с вином и угощениями.

Тосикагэ принял Кодзиро легко. Он сам-то был почти так же счастлив, как жених. Сын его Тадаминэ был отозван с военной службы на востоке и теперь, вернувшись в столицу, поступил в дворцовую гвардию.

Один Кобэ был раздражен. Он даже попытался отказаться от приглашения, сославшись на дела, но Акитада намеками на важные открытия все-таки уговорил его. И вот теперь он сидел, беспокойно ерзая, когда старые друзья и коллеги подходили к трибуне поздравить Акитаду.

Когда заиграла музыка, толпа вокруг трибун рассосалась.

Как и обычно, праздничные выступления открывались традиционными танцами в исполнении молодых мужчин и мальчиков из родовитых семей.

Кобэ мрачно смотрел на них.

— Ну что ж, мило, конечно. — пробормотал он. — Если больше в жизни нечем заняться. По мне так борьба куда как лучше. По крайней мере хоть что-то полезное могу почерпнуть для себя. А чего мы ждем?

Акитаде самому не терпелось осуществить свой план, но он сказал:

— Имейте терпение. Скоро все выяснится. — Он ждал своего шанса — единственного шанса. Глянув на Кодзиро, он пожалел, что так и не предупредил его. И все-таки большую роль должен был сыграть фактор внезапности.

Когда на сцену вышли акробаты, публика повеселела и зашумела. Близняшки Злато и Серебро имели особый успех. А уж как ликовал Тора — он так радостно орал с трибуны, что Сэймэю пришлось зажать ему рукой рот. Госпожа Вишневый Цвет тоже гремела сквозь толпу из-за своей перегородки:

— Молодцы, девчонки! А ну, еще выше! Так, так! А ну, выше попки! Отлично! Я знала, что у вас все получится!

Сэймэй, оскорбленный разнузданным зрелищем, дергал хозяина за рукав, но Акитада только смеялся. Он не отрываясь следил за площадкой позади сцены, где актеры из труппы Уэмона ждали своего выхода.

Наконец сам Уэмон, худенький, почтенного вида человек в изящном черном кимоно, взобрался на сцену, чтобы объявить фарс «О жадном священнике Фуко», где главную роль исполнял Дандзюро.

Заиграла музыка, и на сцену вышел толстый монах. Играл Дандзюро превосходно, полностью перевоплотившись в тучного пожилого священника — важного, самодовольного, ленивого и вечно хныкающего. Толпа ревела в восторге.

Всегда питавший неприязнь к буддистам, Акитада нашел зрелише полезным, но ничуть не смешным — за комической маской скрывалась отвратительная правда.

А между тем рядом изнывал Кобэ.

— Смотрите, как легко он это делает, — прошептал он Акитаде на ухо. — Как думаете, мог тот малый, что отравил Ясабуро, перерядиться в монаха?

— Почему бы нет? Я бы не удивился, если бы он выглядел именно как Фуко.

Кобэ нахмурился.

— Вы правы. Но только ради этого можно было не тащить меня сюда, а просто сказать на словах.

— Подождите. Будет кое-что еще.

Фарс закончился, и Уэмон объявил танец небесных дев. Этого номера Акитада как раз и ждал. Сердце его заколотилось. Начинало смеркаться, а между тем он совсем не рассчитывал на раннюю темноту.