Адская ширма - [133]

Еще несколько лет назад такое событие он счел бы для себя в высшей степени волнующим. Даже люди постарше и повлиятельнее трепетали при мысли о том, что им надлежит предстать перед высочайшим государственным советом во главе с канцлером. Но Акитада недавно полностью пересмотрел свою жизнь. Теперь и его нынешние служебные обязанности, и даже шесть лет, проведенные на холодном севере, виделись ему в совершенно новом свете.

Тем не менее он прибыл ко двору и теперь безмятежно улыбался молодому чиновнику, пожалевшему его в прошлый раз за убогий наряд. Юноша, зардевшись от смущения, с раболепным поклоном смотрел вслед Акитаде, горделиво прошествовавшему пред очи сильных мира сего. Не дрогнув под их пристальными взглядами, Акитада торжественно зачел им новогодние поздравления, не переставая улыбаться троим министрам и высокомерному, скучающему канцлеру. Потом он представил свой официальный отчет. Легко и сжато он говорил о проблемах национальной безопасности, подтверждая свои слова пачками аккуратно подготовленных документов, он отвечал на их вопросы и давал ценные рекомендации по управлению доверенным ему регионом, пуская в ход такие сильные аргументы, что даже сам канцлер, заметно оживившись, стал слушать с интересом. Прежде нудное и обременительное дело неожиданно превратилось в живой обмен мнениями, и наделенные властью государственные мужи теперь прислушивались к точке зрения Акитады с откровенным интересом и уважением.

Он покидал дворец, улыбаясь и тихонько насвистывая себе под нос, получив сразу несколько приглашений на праздничные торжества. Он сделал для себя любопытное открытие — стоило ему только перестать думать о впечатлении, которое он произведет на этих людей, как они тотчас же стали дружелюбными и искренними, одним словом, стали для него обычными людьми.

Сменив дома тяжелое парадное облачение с длинным шлейфом на более удобную одежду, Акитада снова вышел на улицу. Теперь его путь лежал к дому Нагаоки.

На этот раз у ворот его встретил старик, тот самый, что потчевал их в Фусими разными байками и россказнями. Покопавшись в памяти, Акитада вспомнил его имя. Кинзо!

— Ну, Кинзо, надеюсь, ты помнишь меня?

— Сугавара, — сухо отрезал старик. — Я еще не одряхлел вконец. Господин Сугавара — так надо понимать, я должен к вам обращаться, хотя ваш предок имел ранг куда как повыше. Ну что ж, как видите, мой хозяин вышел-таки из тюрьмы и без вашей помощи. Ну да ладно, чего уж там! Все мы иной раздаем промашку.

Акитада усмехнулся. Не успел он возомнить о себе после лестного приема у канцлера и министров, как этот Кинзо тут же напомнил ему, что высокое положение вещь относительная. Он похлопал старика по плечу.

— А знаешь, сказать по правде, так я не меньше твоего рад тому, что твой хозяин наконец обрел свободу.

Кинзо хмыкнул, закрывая ворота.

— Может, если бы он читал в тюрьме сутры, то святой Фугэн[25] даровал бы ему спасение пораньше.

— А не мог бы в таком случае этот бог разгадать, кто убил его невестку? А заодно и предотвратить убийства Нагаоки и Ясабуро?

Кинзо оттопырил нижнюю губу и задумался.

— Тут мне вспоминается история императрицы Сомэдоно. В нее вселился демон, который был ее любовником. — Старик покачал головой. — Демон этот творил чудовищные деяния, и множество людей погибло из-за этого.

Акитада смерил его внимательным взглядом. Какая странная параллель! Может, старик и впрямь дряхлеет? Он спросил:

— Ну и как твой хозяин?

— Мой хозяин невидимка. Плевок дьявола, знаете ли, кого хочешь сделает невидимкой.

Опять дьяволы да демоны. Акитада вздохнул про себя.

— А я надеялся, что принесу ему добрую весть. Кинзо кивнул.

— Господин Кинсуэ ходит навестить отшельника, — пробормотал он, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Акитада, хмурясь, поднялся вслед за ним. Кинсуэ? Опять намек на демонов? Ему помнилась только одна история, в которой этот господин искал монаха-лекаря. Это что же, не намек ли на него самого? Но ведь он уже поправился, и потом, откуда этому Кинзо знать о его недавней болезни?

Мудреный смысл речей Кинзо отчасти разъяснился, когда Акитада увидел Кодзиро. Тот апатично сидел в кабинете брата, уставившись на пустую стену.

Кинзо, никак не представив гостя, объявил:

— Ну вот, хоть кто-то пожаловал. Да вовремя, знаете ли, а то так и человеческий язык забыть можно. — И, окинув обоих многозначительным взглядом, он прибавил назидательно: — Вспомните Фудзивару Моройэ!

Акитада снова бросился рыться в памяти, да так ничего и не сумел припомнить. Кодзиро, покраснев, вскочил на ноги.

— Ну как вы, господин? — Потом, пытливо глядя в лицо Акитаде, спросил: — Что стряслось? Вы были больны?

Кинзо усмехнулся и вышел.

— Да, но я уже поправился, — сказал Акитада. — И вот воспользовался первой же возможностью, чтобы прийти и поздравить вас с освобождением. А что это такое тут сейчас говорил Кинзо?

Кодзиро вновь покраснел.

— Да так, ничего. Любит он всякие старые байки, считает, что в них есть смысл и для современного человека. — Он предложил Акитаде сесть и беспомощно огляделся по сторонам. — Может, немного саке? Я, правда… — Он громко позвал Кинзо. Ответа не последовало, и он вздохнул. — Вы уж меня извините. Гостей у меня не бывает, вот мы и оказались не готовы.