Адрес личного счастья - [73]
— Во-первых, здравствуйте, Сергей Павлович! А во-вторых, вы вот в халате выскакиваете из больницы… прямо как псих какой-то… Неприятности же будут!
— Ушаков! Родной ты мой! Ерунда — все эти неприятности! Как же ты это додумался так неожиданно и прекрасно навестить меня, а?.. Меня ведь забыли все! Забыли! В свое-то время толпой валили, ты сам свидетель! А теперь…
Сергей Павлович крепко держал Ушакова за плечо и от горячих чувств встряхивал, а тот все неловко изворачивался, стремясь освободиться, и наконец не выдержал, зашипел злобно:
— Да вы что плечо сдавили так! Больно ведь! Вы хоть и на больничном, а силы-то в руках ого сколько! Мне бы такую! А навещать я вас, если по правде, так и не собирался! Это я просто иду диплом получать. Так что, если хотите, поздравить можете!
— Ну конечно же поздравляю, Ушаков! Это ведь здорово! Да ты хоть помнишь, кто тебя в институт-то пристроил? А?
— Странные у вас разговоры какие-то, Сергей Павлович! «Пристроил»! Будто я экзамены не сдавал, над проектами не сидел по ночам! Скажете еще, что, мол, вы там звонили и все такое! Ну, допустим, звонили! А свою голову для института надо иметь?..
Сердце перемогло и этот удар. Сергей Павлович рассматривал Ушакова отстраненно и внимательно, будто видел его впервые. И на такого подонка он всерьез рассчитывал как на соратника! Он задумчиво произнес:
— М-да-а… видимо, сильно я чего-то не понял в жизни, Ушаков!
— Чего это еще? — спросил тот настороженно и на всякий случай отступил назад.
— Да вот… такому мерзавцу, как ты, я выискивал ставку побольше, тянул за собой… помогал поступить в институт, полагал, что вернее, чем Ушаков, человека нет…
Сергей Павлович круто повернулся и направился к больнице.
В больничном садике он долго сидел на лавочке, закрыв глаза.
Его уже дважды звали полдничать, а он все сидел и почти бессмысленно смотрел в это пронзительное осеннее небо. Редко проплывали светлые облака, теряя пенистые хлопья, за ними шли все новые и новые…
Солнце уже почти село, влепившись в сырую полосу тумана над горизонтом.
И тут вдруг к нему пришло странное озарение — Нырков даже вскрикнул и непроизвольно поискал глазами, с кем бы поделиться своим открытием: вдруг, в эту вот секунду, ему удалось разгадать свой сон. Ну разве не железная дорога снилась ему? Ну да! Сдвоенные эти каналы, уходящие вдаль, — это же обычные рельсы! Да, вот так… вроде каналы…
39
Как ни спешил Мазур (надо было встречать скорый поезд номер восемнадцать: приезжал новый заместитель министра — знакомиться с Узловским отделением), а не удержался, остановился на путепроводе над станцией. На шестой путь подавали порожняк. С восьмого отправлялся пассажирский на Белгород. Знакомые запахи, звуки…
Анатолий Егорович закурил, еще раз придирчиво окинул все двенадцать путей, и тут же взгляд его цепко выхватил: прибывающий на шестой путь поезд встречал только один вагонник.
«Так ведь их должно быть обязательно двое!» — екнуло у Мазура: вот так Голец в свое время и не заметил клин. Отдал себе приказ: «С вокзала немедленно позвонить в вагонный участок!»
На первом пути открыли зеленый. Анатолий Егорович обернулся и вдалеке увидел приближающийся скорый номер восемнадцать.
Мазур торопливо согнал с лица счастливую улыбку, которая у него всякий раз появлялась, стоило ему взглянуть на станцию с путепровода, и заспешил к перрону — встречать начальство…
КОММЕНТАРИЙ К СЕМЕЙНЫМ ФОТОГРАФИЯМ
1
Об искусстве фотографии мы с Игорем заговорили в общем-то потому, что он попросил меня взять несколько его семейных снимков и увеличить их до какого-то единого для всех формата; тогда можно будет скомпоновать из них аккуратный альбом.
Из этого обстоятельства легко было б сделать лестный для моего самолюбия вывод, что я и в самом деле — большой мастер; однако это, к сожалению, совсем не так. Мое занятие фотографией — сугубо досужее. Игорь, правда, иногда утверждает, что в этом мое призвание, но ведь он иронизирует… И, как вы сами понимаете, слово «призвание» вообще здесь неуместно. Его приличествует употреблять относительно каких-то более значительных дел и обстоятельств. Ну, например, удобно сказать: «У него призвание — делать людям добро». А еще лучше: «…нести людям добро». То есть, масштаб тут должен быть укрупнен до всечеловеческого. Так что я со своими жалкими потугами в фотоискусстве ничего такого нести неспособен уже потому хотя бы, что просто нажимаю кнопку камеры, если глаз вдруг на что-то наткнется.
Мне, правда, могут указать на смысловую неточность, доведя фразу до полного абсурда, чтоб высмеять такой стиль. Если, дескать, глаз наткнется на сучок, надо вызывать «скорую помощь», а не нажимать кнопку камеры. Ну и ладно.
Но если говорить о фотографии откровенно и всерьез, так дело, которое столь легко сводится к тому, что глаз на что-то там натыкается как раз в тот момент, когда под рукой аппарат и операция нажимания на спуск доступна, — не что иное, как попытка заигрывать с пространством и временем. И не надо нам быть большими интеллектуалами, чтоб осмыслить, как это каждое мгновение нашей жизни, даже настолько короткое, что мы не успеваем подумать о нем (а свет уже попал на пленку), все ж таки исчезает навсегда. И нам потом только и остается, что пытаться восстанавливать его в нашей послушной (или непослушной) памяти, испытывая смущение: да точно ли так все было?..
