Адрес личного счастья - [48]

— Несмотря на то, что по объему перевозок мы далеко превзошли самые развитые государства, нам остается сожалеть о таком факте: на один километр эксплуатационной протяженности железных дорог количество работающих у нас остается довольно большим. Отсюда следует непосредственный вывод о высокой себестоимости перевозок…

В зале застыла напряженная тишина, и Мазур, сделав паузу, невольно ощутил ее тяжесть на себе. Тут же подумал: «Слушают», — и продолжал:

— Мы обратили внимание на то, как у нас используются вагоны и локомотивы, и проанализировали все возможные варианты, дающие нам экономический эффект…

Когда Мазур закончил, истекла девятая минута его речи. Секретарь коллегии показал на часы и жестом дал понять, что все отлично.

Министр удовлетворенно откинулся в кресле и задумчиво проговорил:

— Вот, товарищи члены коллегии! Если бы все наши начальники дорог умели так масштабно мыслить и так организовывать борьбу за снижение себестоимости, как это делает Мазур, — можете себе представить, каковы были бы наши перспективы.

Потом стали задавать вопросы. Спрашивали обо всем. Как составлялись уплотненные графики оборота локомотивов? Что было положено в их основу? Как контролировать техническое состояние подвижного состава? Как обстоит дело с безопасностью движений после внедрения уплотненных графиков? Какие прибыли получило Узловское отделение?

А потом кем-то был задан вопрос, озадачивший Мазура. Его спросили:

— Есть такие данные, что вы «добили» локомотивный парк?

Опять стало тихо, и Анатолий Егорович медленно проговорил:

— Не знаю, каким образом могли появиться такие данные! Локомотивный парк у нас содержится в отличном состоянии, поскольку средний прокат значительно ниже нормы, а профилактика и периодичность ремонтов строго выполняются. Впрочем, приезжайте в Узловую, мы вам все покажем.

В зале снова заулыбались, оживились.

Под конец вопрос задал сам министр:

— Скажите, товарищ Мазур, как в этих начинаниях вам помогает руководство дороги?

Вопрос, видимо, был не случаен, все затихли в ожидании ответа. Мазур несколько секунд молчал, а потом вздохнул и улыбнулся:

— Не мешает.

Все присутствующие сразу оживились. Наклонялись друг к другу, значительно переглядывались, шептались, шумели.

Мазур, конечно, не мог тогда предположить, как дорого ему обойдется такой иронический ответ. Но иначе ответить он не мог…

Коллегия дала высокую оценку инициативе Узловского отделения. Министр издал приказ о распространении передового опыта по всей сети железных дорог Союза, обязал начальников управлений министерства и всех начальников дорог обеспечить широкое распространение новых методов узловчан.

Коллегия поручила научно-исследовательским институтам сделать обобщения и необходимые теоретические разработки.

Мазуру пришлось выступить на трех совещаниях, ответить на десятки вопросов, но на все приглашения времени, конечно, не хватило.

На следующий день министр подписал приказ, в котором отметил поощрением руководство Узловского отделения, диспетчеров, составителей и машинистов — всех, кто участвовал в распространении опыта.

21

Нечто странное появилось в отношениях между Мазуром и Нырковым. Анатолий Егорович уже несколько раз ловил себя на мысли, что при встречах с председателем Дорпрофсожа он не то что робеет или чего-то явно опасается, но как-то тщательнее, чем обычно, взвешивает слова, а оттого появляется в нем новая, вовсе не свойственная ему черта — внутренняя скованность. Он не боялся за свое положение, не ощущал Ныркова слишком высоким начальством. И оттого, что скованности не находилось простого объяснения, чувство неуверенности как-то само прогрессировало — даже Нырков, видимо, это почувствовал. Он теперь вел себя с узловским НОДом совсем не так, как раньше…

Стоило Мазуру зайти к председателю Дорпрофсожа, как Сергей Павлович тут же выходил из-за стола и, пожимая руку, произносил целую речь:

— Ну вот, наконец-то! Узловский НОД снизошел до нас! Ты уж дай взглянуть на тебя, а то мы тут со знаменитостями редко встречаемся. В рутине погрязли!

Анатолию Егоровичу все это было в тягость: естественно, он старался избегать подобных представлений, что сейчас же давало повод Ныркову для новых подковырок. Теперь он сам звонил Мазуру, и приветствия его становились еще более ерническими:

— Алло! Анатолий Егорович! Ты что ж это, дорогой наш передовик, и дорогу в управление забыл?.. Зря ты это! Ей богу, зря! Мы б тебе еще пригодились при случае! Я уж сам решил позвонить — вдруг, думаю, мы тебя обидели чем?

А Мазур даже не мог резко оборвать это кривлянье. Да и как оборвешь, если человек просто шутит. На мягкие же его попытки изменить тон разговора Нырков просто не обращал внимания. И только позже Мазуру стал ясен смысл этих представлений: ведь рядом с Нырковым всегда кто-то есть. И этому человеку, который слышит подобные шутки и видит Ныркова, естественно предположить, что действительно узловский НОД задрал нос, никого не признает, а вот Сергей Павлович настолько тактичный человек, что не вызывает «зазнайку» в кабинет для проработки, а только вот так, шутя, «поправляет»…

А на дороге тем временем все чаще стали раздаваться и другие голоса со знакомыми нырковскими нотками. Кто-то требовал выделить сверх нормы полувагоны, кто-то настоятельно добивался согласования технической документации, вызывающей сомнения, а тем временем все активнее ходили слухи, что Мазура «где-то там» метят в начальники дороги: не исключено, что он в ближайшее время займет место Ревенко. Серьезного значения этим слухам никто не придавал, разумеется, но…