Адрес личного счастья - [31]

Михаил уже совсем освоился, непринужденно вышел в приемную, взял у бригадира кусок рельса и положил на стол начальника отделения. Пока присутствующие внимательно рассматривали обрезок, передавая друг другу, дорожный мастер продолжал объяснять:

— Этот рельс необходимо направить в лабораторию на исследование. Думаю, что наши предположения о заводском браке подтвердятся.

Начальник отделения проговорил:

— Скажите, а разве такую значительную трещину нельзя было обнаружить простым осмотром?

— Н-нет…

— Поясните подробнее. Почему?

Михаил чувствовал, что начинает злиться и наливаться горячим румянцем. С трудом проговорил:

— Трещина эта образовалась под накладкой. Во-первых. Во-вторых, рельс стал остродефектным только-только. А в-третьих, скрытый брак такого характера трудно обнаружить даже дефектоскопом.

— То есть по вашей версии выходит, что трещина в месте раковины образовалась буквально перед самым проходом скорого?

— Я не могу определить точное время образования трещины. Это покажет лабораторный анализ. Но тоже приблизительно…

Однако Анатолий Егорович не счел вопрос исчерпанным и продолжал допытываться:

— Ну, а скажите: дорожный мастер и бригадир пути ведут какой-то контроль состояния рельсового хозяйства на околотке?

Михаил дрогнул, и видно было, что он хочет сказать отцу в ответ какую-то резкость, но сдерживается.

— В должности дорожного мастера я работаю всего два месяца. Возможно, в моей работе и были просчеты, но мне, собственно, неясно, зачем нас вызвали сегодня на оперативное совещание? Дефект был своевременно обнаружен. Рельс быстро сменили… И потом…

Начальник отделения перебил:

— Оперативное совещание собирается не только для того, чтобы выявлять и наказывать виновных, хотя и для этого тоже. Для нас очень важно установить причину брака, чтобы предотвратить подобное в будущем. В данном же случае есть основания полагать, что при внимательном контроле рельсов такой дефект мог быть обнаружен и ликвидирован значительно раньше и, естественно, без ущерба для движения поездов. Ответьте еще на один вопрос: скорый поезд номер восемнадцать мог быть пропущен с ограничением скорости?

— Мог. Но при этом не исключалась возможность схода. А кроме того, всеми существующими инструкциями запрещается пропускать поезда, если в пути обнаружен остродефектный рельс.

— Есть еще вопросы к дорожному мастеру?

Вопросов не было.

— Вы свободны, — сказал Мазур-отец. — Пригласите бригадира пути Пучкова.

На следующий день на всех планерках работников узла был объявлен приказ начальника Узловского отделения дороги, в котором дорожному мастеру Мазуру за несвоевременное обнаружение остродефектного рельса на главном пути и срыв графика движения скорого поезда № 18 объявлялся выговор.

Михаил не считал такое решение оперативного совещания справедливым. Он оставлял за собой право обжаловать приказ НОДа в управлении дороги. Однако облегчения эта мысль не принесла.

С отцом он не разговаривал вообще, а всякие попытки Анатолия Егоровича объясниться откровенно, по-семейному, заносчиво пресекал на корню:

— На оперативном совещании надо было объясняться по-семейному.

Деду Егору Михаил вкратце обрисовал ситуацию, но, почувствовав, что дед стоит на стороне отца, сейчас же замкнулся, сухо пообещав потребовать перевод на другое отделение, если и дальше их семейные отношения будут влиять на производственные.

— Ты, Мишка, только не кипятись! — говорил дед Егор. — Мне Анатолий тоже все объяснил.

— Так ты думаешь, я об этом не догадался?! Адвоката себе нашел!

Дед Егор смолчал, потому что чувствовал — доля правды в претензиях внука есть. Он взялся замять конфликт только потому, что сам по себе повод для ссоры был невелик, как и ущерб потерпевшей стороны. Да и вообще нельзя этот выговор расценивать как ущерб, принимая во внимание его воспитательный фактор. А Мишку еще воспитывать и воспитывать! В этом дед не с сыном — с начальником отделения был согласен на все сто процентов. Тем не менее дед Егор попытался все же углы сгладить. Если внук сгоряча наломает дров, тоже ведь будет неправильно. Там уж воспитательный фактор может обернуться неизвестно чем. И дед сказал, вздыхая:

— Оно, конечно, может показаться несправедливым: выговор! Но если разобраться до тонкостей, то при таком положении, как у вас с отцом, всякий может сказать: отец сынка выгораживает!

— А мне безразлично, кто там что скажет! — взорвался Михаил. — Я действовал правильно — и все! Незачем за мой счет авторитет себе зарабатывать! Думаешь, я не понимаю, на что рассчитано? Все так и ахнули: отец — а такой справедливый! У меня что, гордости своей нет? Мне авторитет, думаешь, не нужен?.. Но ты не беспокойся, дед, я за себя постою как-нибудь!

Михаил замолчал, пометался по кухне. Дед мирно предложил:

— Чайку хошь?.. С медом!

Внук отмахнулся и опять заговорил с горячей обидой:

— Что за чепуха такая! Я из шкуры лезу — меняю рельс, стараюсь как лучше, а он — на тебе, выговор! Как обухом по башке! Мне и так достается, каждый норовит «сынка» во мне увидеть; приходится головой и делом каждую мелочь доказывать. Только-только в этот свой путь влез — на тебе, выговор!..