Адреналин - [15]
В обществе бывших подруг, которые за пять лет изрядно протюнинговались силиконом, ей скучно. На должности директора клиники ей тяжко. Маша – не из тех, кто будет каждый день таскаться на работу и мурыжить подчиненных дурацкими придирками. Московские тусовки ее не радуют – впрочем, меня это не удивляет. Думаю, она еще пару лет проведет в Москве, а потом свалит к матери в Рим.
В ее ухажерах я вообще запуталась. Сначала у нее был некий итальянец тридцати четырех лет, делавший какой-то бизнес в России, потом ее бывший одноклассник, занимающийся продажей древесины. Потом появился смешной замредактора глянцевого журнала, все время называвший Машу «мишуткой». Потом она отшила замредактора и снова вернулась к итальянцу. Сейчас она периодически летает к нему на выходные. Или это уже не итальянец?
По поводу ее отношения к Вадику… Сдается мне, они так и будут упорно играть в друзей. Маша считает Вадика похотливым самовлюбленным выскочкой. А Вадик Машку – снобом и флегмой. Я надеюсь, что когда-нибудь дело сдвинется с мертвой точки. Хотя, учитывая уровень упрямства одного и второго, к тому времени мы все уже выйдем на пенсию.
Ну а я… Себя я знаю всю жизнь. Это вовсе не означает, что я смогу вам рассказать о себе. Сейчас я пишу диссертацию. Зачем мне это нужно, я тоже не смогу объяснить. Вряд ли после защиты я пойду преподавать в какой-нибудь вуз, чтобы ежедневно видеть лица несчастных студентов, которых я истязаю странным ненужным предметом. Ну а если я скажу вам, что лично мне нравится работать над диссертацией по социальной философии, вы же мне все равно не поверите, да?
А еще два раза в неделю я появляюсь в эфире одного музыкального телеканала и несу всякую жизнерадостную чушь. За это мне неплохо платят. И я больше не встречаюсь с Максимом – с тех пор, как он завел интрижку с новенькой корреспонденткой Олей. У меня с тех пор вообще не возникает желания с кем-то встречаться…
В общем, не знаю, что именно так скрепило нашу компанию. Мы не съели вместе пуда соли, не выручали друг друга из неприятностей. Нам просто приятно вместе валять дурака.
Однажды мы блевали с Английской набережной, когда, рванув на выходные в Питер поглазеть на белые ночи, траванулись вином, купленным на розлив в три часа утра в каком-то смутном магазине. В другой раз крали наперегонки шоколадные батончики в «Ашане». В третий – шлялись по полуразрушенным крышам каких-то старых заводских цехов (дело было в Туле). Прошлой осенью мы на спор добирались автостопом до Нижнего Новгорода. В остальное время мы пьянствуем и мусорим в квартире у Машки. И рассуждаем о геополитике и массовой культуре, изо всех сил умничая друг перед другом.
Если вы скажете, что мы – придурки, сочтем это за комплимент.
6
Несколько дней никто вообще не вспоминал об этой адреналиновой истории. А в начале следующей недели Вадик позвонил мне сразу после эфира и невинно пойнтере-совался, свободен ли у меня вечер ближайшей пятницы. И по его интонации я поняла, что впереди у нас – не совсем обычный вечер пятницы…
В тот вечер мы выиграли на спор две тысячи евро. Наши первые две тысячи евро.
Все было проще простого!
К полуночи мы с Машей, разодетые в пух и прах, заявились в один из самых популярных клубов столицы. Классика жанра – две скучающие пригламуренные девицы в декольте и на каблуках (прощайте, мои ноженьки!), томно повисшие на перилах второго этажа с «мохито» в руках. Кто-то глазел на нас, на кого-то глазели мы, на сцене зажигала Ёлка – таким образом мы убили около часа времени. Потом Ёлку сменили девочки go-go, похожие на перемазанных блестками сказочных эльфов, диджей завел поистине сумасшедший хаус, потом Машка невежливо отшила парочку парней, которые начали к нам активно клеиться… Потом наконец-то Вадик прислал мне эсэмэс. Я толкнула Машу локтем, сунула в рот трубочку от коктейля, и мы приняли наиболее привлекательные позы.
Компания, которая минут через пять прошествовала мимо нас, состояла из трех парней от 20 до 25, девушки, полноватой шатенки с неестественно пухлыми губами, которой я навскидку дала не больше 18 лет, и Вадика. По случаю тусовки Вадик вставил в ухо громадную серьгу, вальяжно расстегнул до пупа свою любимую рубашку от «Dsquared» с накладными кармашками и, кажется, слегка переборщил с автозагаром. Как раз то, что нужно!
Компания прошествовала мимо, но Вадик, словно случайно оглянувшись, зацепился за нас с Машкой хитрым глазом, потом выкрикнул на весь второй этаж «О!» и полез целоваться. Наша троица, расставшаяся всего четыре часа назад, визжа и подпрыгивая, изображала пылкие объятия старых, но месяца три не видевшихся знакомых.
Потом Вадик представил нас своим друзьям. Друзья – Стас, Жека и Дима – изрядно разогретые коктейлями, оценили наши декольтированные груди. Потом Маша восхитилась сумочкой шатенки Аллы (ничего интересного, кстати, какая-то бронзовая плоская ерундовина на цепочке, с уже осточертевшей оскаленной черепушкой). Шатенка польщенно прошлепала губищами: «Это Томас Вайлд!» В общем, контакт был установлен.
Минут пять разговаривали о всякой ерунде. Затем Маша, отдав пустой бокал проходившему мимо мальчику в униформе, завела разговор о том, что все вечеринки в последнее время – скучища и отстой. А вот в Барселоне… И еще минут десять грузила собравшихся рассказом о какой-то мегавечеринке на побережье, на которой она побывала этим летом. Я старалась не рассмеяться, слушая, как она растягивает гласные и постоянно вставляет «ваще!», «охуеть!» и «импосибл!». Просто кивала головой, исподтишка изучая Стаса. Именно его Вадик выбрал объектом для нашей первой пробной акции.
Когда популярный музыкант Иван Серебров предложил журналистке Лизе написать для него книгу, она и подумать не могла, что банальное жизнеописание очередной звезды обернется для обоих гонкой на выживание. Почему вместо долгожданной славы за артистом по пятам ходит смерть, как нужно трактовать знаки, чтобы выжить, и под силу ли обычной девушке стать ангелом-хранителем, который поможет Ивану стать быстрее смерти?..
В Москве действует некий Скупщик — темный демон, который скупает таланты разочаровавшихся в успехе людей взамен на деньги и славу. Скупщика преследует галерист Илья Свирин — и в багажнике Ильи есть святая вода и деревянный крест. Но что именно нужно художнику от Демона?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Однажды пять не особо удачливых человек по собственной глупости… умерли. Если вы думаете, что это финал истории, вы ошибаетесь – это ее самое начало. По ту сторону бытия, в странном месте под названием «Сортировочная», погибшим было предложено – отправиться дальше, в неизведанное, или попытаться отработать собственное «непреднамеренное самоубийство». Теперь пятерка «ходячих мертвецов» возвращается на Землю, чтобы спасти от случайной гибели таких же, как они, идиотов. Содержит нецензурную брань.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Роман «Время обнимать» – увлекательная семейная сага, в которой есть все, что так нравится читателю: сложные судьбы, страсти, разлуки, измены, трагическая слепота родных людей и их внезапные прозрения… Но не только! Это еще и философская драма о том, какова цена жизни и смерти, как настигает и убивает прошлое, недаром в названии – слова из Книги Екклесиаста. Это повествование – гимн семье: объятиям, сантиментам, милым пустякам жизни и преданной взаимной любви, ее единственной нерушимой основе. С мягкой иронией автор рассказывает о нескольких поколениях питерской интеллигенции, их трогательной заботе о «своем круге» и непременном культурном образовании детей, любви к литературе и музыке и неприятии хамства.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)