Адмирал Лазарев - [93]

Но в любом случае он был человеком дела, честным и всегда следил, чтобы средства, отпускаемые на содержание флота и матросов, тратились по назначению. Он был беспощаден к любым нарушителям и казнокрадам.

В марте 1846 года М. П. Лазарев в письме В. И. Истомину благодарил его за участие в борьбе с расхитителями государственных средств и высказал мысль, которая является по сути жизненным кредо самого Михаила Петровича:

«Честность, самолюбие и деятельность, соединяясь вместе, расторгают всякие преграды, и никакая бестия против них не устоит!»^{364}

В мае 1845 года А. П. Хрипков записал со слов генерал-майора Григория Максимовича Ребиндера историю о том, что, будучи молодым офицером, М. П. Лазарев имел товарищем одного флотского офицера, и однажды за чашей пунша «дали они себе слово, что если кто из них дойдет до степени известности, то в таком случае должен покровительствовать детям другого. Оба тогда были не женаты и, конечно, потому так легко приняли на себя обязательство, не сообразив тяжести, которая может пасть на них, если бы кому из них пришлось действительно исполнить это обязательство». Потом друг Михаила Петровича умер в Астрахани и «не оставил никаких средств к существованию своего семейства. Перед смертью он вспомнил о Лазареве и написал ему записку, в которой напоминал о честном слове, обеспечивавшем их договор, и поручал ему малолетних детей, дочь и сына. Лазарев поместил дочь в институт, сына определил в Морской корпус и во все время пребывания его в корпусе писал к нему письма с нежными родительскими наставлениями, присылал деньги на мелочные расходы», а при отправлении в первое его морское путешествие «пересмотрел все белье молодого человека и заставил его сделать всему подробный реестр»^{365}.

С ранних лет отправленный в Великобританию, Михаил Петрович Лазарев служил пять лет на судах британского флота и находился практически постоянно в море. «Впечатления юности всегда сильно действуют на душу человека. Весьма понятно, что сближение с англичанами, их цивилизация, их великие успехи в мореплавании заставили молодого человека смотреть пристрастными глазами на все английское, и невольно привились к нему черты английского характера, привычки, обычаи и самый взгляд на вещи. Он в этом отношении имел сходство с приятелем своим князем М. С. Воронцовым. Если характер адмирала сформировался под влиянием чуждого направления, то душа его зато оставалась чисто русскою, и едва ли кто был в состоянии любить свое Отечество более Михаила Петровича. Когда он возвратился в Россию и поступил в разряд линейных офицеров, на долю его выпал счастливый жребий быть почти беспрерывно в море. До самого назначения начальником штаба Черноморского флота он прослужил целый ряд самых блестящих и продолжительных кампаний, через что и приобрел такие практические познания в морской службе, что едва ли в самом английском флоте мог найтись офицер, более его сведущий»^{366}.

Примерно то же самое писала в июле 1845 года Олимпиада Петровна Шишкина, русская писательница, фрейлина великой княгини Екатерины Павловны, а затем и императрицы Александры Федоровны: «Я знала, что Михайло Петрович Лазарев в молодости своей долго жил в Англии, и, признаюсь, воображала, что он напитан иностранным духом и, как часто бывает, пренебрегает всем русским. Тем приятнее было мне видеть совсем противное. Адмирал Лазарев — истинный русский дворянин, прямой, чистосердечный. И когда он показывал нам адмиралтейство и принадлежащие к нему заведения, видя во всем порядок и совершенство, которые могут вполне оценить, по крайней мере понять, не одни знатоки дела, но все, у кого есть смысл человеческий, нельзя было сомневаться, что адмирал затем провел несколько лет в Англии, чтобы заимствовать там все полезное для своего Отечества»^{367}.

А вот еще некоторые малоизвестные черты характера М. П. Лазарева и присущая ему индивидуальность, подмеченные А. П. Хрипковым в то время, когда Михаил Петрович уже был женат на Екатерине Тимофеевне Фандер-Флит: «Долгие плавания изменяют совершенно характер человека и дают ему другое направление. Сближение с людьми разных свойств и направлений заставляет каждого изучать себя самого и умерять лишний пыл, лишнюю настойчивость и разные другие недостатки. Нигде человек не беседует так много с самим собою, как на палубе военного корабля; нигде не привыкает он властвовать до деспотизма, как на корабле, если случай и обстоятельства вверили судно в его командование. Немудрено, что Михаил Петрович сделался суров, по привычке всегда требовать от других строгого исполнения обязанностей. И этот человек достался в руки женщине, которая должна была во многом изменить своего мужа, чтобы обеспечить свое семейное счастье.

Вскоре после женитьбы Лазарева окружающие заметили, что в известное время вечером постоянно являлся в кабинет человек, приглашая адмирала на половину, где помещалась его супруга. Пошли подозрения, догадки, и вскоре было открыто, что в это время адмирал, в присутствии жены, должен был читать книги священного содержания. Подобные упражнения вскоре осветили новым светом душу Михаила Петровича и открыли перед ним новый мир. Со времени его женитьбы он переменился во многом, и влияние его на других или, лучше сказать, на массу подчиненных стало безгранично. Адмирал сказал, адмирал приказал, или он такого-то мнения. Все это было законом для большинства черноморских офицеров. Раз, в разговоре с отцом моим, которого Лазарев очень полюбил, речь зашла о положении России и о царствовании императора Николая. Лазарев воспламенился, что бывало с ним очень редко, и сказал: «Знаете, что я вам скажу на это, Петр Федорович? Николай мой благодетель, но я России не променяю на Николая». Все знали преданность Лазарева к императору, знали, что он действительно готов пожертвовать последней каплей крови за Государя, но что Отечество для него выше всего на свете, и что сам Государь именно за это особенно ценил Лазарева. <…>