Адмирал Лазарев - [70]

Ровно в шесть вечера у русских пробили отбой, возблагодарив Всевышнего «за дарованную славную победу».

Позднее было отмечено, что М. П. Лазарев «управлял движениями «Азова» с примерным хладнокровием, искусством и мужеством, сражаясь разом против пяти военных судов и в то же время помогая английскому адмиралу против 80-пушечного турецкого корабля под флагом Мукарем-бея. И когда этот последний корабль повернул к «Азову» кормою, то «Азов» в полчаса окончательно разбил его, зажег и взорвал на воздух. У «Азова» были пробиты все мачты, и в корпусе корабля насчитали потом 153 пробоины; но зато «Азов», со своей стороны, потопил два больших фрегата и корвет и сжег 80-пушечный корабль и двухдечный[52] фрегат, на котором имел флаг главнокомандующий турецким флотом»^{269}.

(По другим данным, «Азов» получил до 180 пробоин из них семь подводных^{270}.)

В союзном флоте наибольший ущерб имели флагманские корабли и их экипажи. На английском корабле «Азия» и французском «Сирена», помимо других повреждений, были потеряны бизань-мачты.

Что касается действий М. П. Лазарева, нельзя не подчеркнуть лишний раз, что линейный корабль «Азов» сражался одно время против пяти вражеских судов. Заметив это, капитан Ля Бретоньер, командир французского 84-пушечного корабля «Бреслав», занявший вначале неудачную позицию, немедленно обрубил канат и занял место между «Азовом» и британским «Альбионом», чем несколько облегчил положение русского флагмана. Со своей стороны, М. П. Лазарев помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным кораблем Мукарем-бея. В тот момент, когда этот корабль повернулся к «Азову» кормой, 14 орудий с левого борта «Азова» стали действовать с таким успехом, что через полчаса разбили ему всю корму. Турки попытались затушить пожар, но сильный огонь с «Азова» «парализировал эти усилия, и корабль Мукарем-бея взлетел на воздух»^{271}.

В результате линейный корабль «Азов» тоже сильно пострадал. Он был полностью отремонтирован и восстановлен только к марту 1828 года.

По свидетельству А. П. Рыкачева, корабль М. П. Лазарева «очень много потерял людей и утрат в своем корпусе»^{272}.

Он же потом писал: «В продолжение моей вахты, с 7-ми часов вечера до 12-ти, последовали один после другого семь взрывов. Турки в отчаянии сами зажигали свои суда. В этих случаях каждый раз пожар приметно распространялся по всему судну, от чрезмерной жары раскалявшиеся пушки стреляли сами собою, и вскоре затем следовал взрыв. Все, что было выше крюйт-камеры[53], поднималось на воздух, остальное оставалось догорать на воде»^{273}.

Эта ужасная ночь надолго осталась в памяти у каждого участника сражения. Русские корабли находились в неизвестной им бухте, посреди берегов, занятых многочисленным неприятелем. На воде турки в отчаянии предавали всё огню. «Гул от взрывов, следовавших один за другим беспрестанно, начинал наводить тоску, и постоянная опасность от брандеров и пожара заставляла с нетерпением ожидать рассвета. Наконец, в шесть часов, взошло солнце и ярко осветило малые остатки неприятельского флота и еще догоравшие суда его»^{274}.

Из прекрасного турецко-египетского флота, вчера еще в это самое время занимавшего, казалось бы, неприступную позицию, по оценке А. П. Рыкачева, «уцелели только два фрегата и до 20 корветов и бригов, стоявших под берегом вместе с 70 купеческими и каботажными судами и транспортами, еще наполнявшими бухту»^{275}.

В документе «Список о египетском и турецком флотах», подписанном контр-адмиралом Л. П. Гейденом, приводятся следующие данные о потерях неприятеля: «Взорвано и пущено ко дну 70 военных судов и 8 транспортов»^{276}.

А вот еще одно мнение об итогах сражения: «Более 50 турко-египетских судов, в том числе три флагманских, сделались жертвой пламени, прежде чем бой совершенно прекратился. Многие корабли и прочие суда (около 20), избежавшие пожара в первый день битвы, были после зажжены турками в углу залива. Надобно полагать, что турки истребили их как негодные к дальнейшей службе. Лучшие оттоманские моряки погибли»^{277}.

Вице-адмирал сэр Эдвард Кодрингтон написал в своем донесении:

Удивительно, каким образом избавились мы от беспрестанных и ужасных взрывов турко-египетских судов, большей частью поджигаемых своими командами; сами они имели возможность спастись на берег. Взрывы эти ночью представляли страшное, поразительное зрелище, приветствуемое радостными возгласами победителей и сопровождаемое стоном побежденных и гибнувших тысячами^{278}.

Союзники не потеряли ни одного корабля. Их потери убитыми и ранеными составили от 600 до 800 человек. По другой оценке, всего было «убито 174 человека, ранено 475, итого 649»^{279}.

Среди раненых оказалось 18 офицеров, в том числе шесть с «Азова». В частности, лейтенанту И. П. Бутеневу, совершившему в 1822–1825 годах кругосветное плавание на фрегате «Крейсер» под командой М. П. Лазарева, ядром оторвало по плечо руку.

П. С. Нахимов, командовавший батареей на линейном корабле «Азов», потом писал своему другу и однокашнику по морскому корпусу: «Я не понимаю, любезный друг, как я уцелел. Я был наверху, на баке, у меня было 34 человека, из которых шестерых убило и 17 ранило, меня даже и щепкой не тронуло»