Адмирал Лазарев - [16]
Это возмутило морских офицеров, которые считали, что бриг этот «не способен к отправлению со столь богатым грузом по своей худости и недостатку в парусах»>{50}.
Но своенравный Баранов не принял во внимание опасения моряков.
В-третьих, вода, которую залили в бочки «Суворова», оказалась совершенно негодной к употреблению, поскольку была заготовлена в дождливые дни. При этом «Суворов» загрузили мехами морских бобров, песцов, лисиц и медведей, моржовыми зубами и китовыми усами на два миллиона рублей ассигнациями. И все было готово к отплытию, но не хватало лишь накладной по всему принятому грузу и 16 бочек с водой, которые в то время находились на берегу у речки Коломенки, в полуверсте от корабля.
В-четвертых, морских офицеров раздражал тот факт, что А. А. Баранов с многочисленной его свитой, состоявшей из промышленников, постоянно пребывал в пьяном виде, а в случае с американским бригом «Педлер» вообще учинил «безрассудное дело», оскорбляющее флаг союзного народа.
Кончилось все тем, что Михаил Петрович и его офицеры, отстаивая свою точку зрения на происходящее на берегу, начали высмеивать ситхинские порядки и критиковать чуть ли не каждое решение Баранова. С. Я. Унковский, описывая скандал, произошедший в июле 1815 года между Барановым и американцем Хантом, писал: «Никакие убеждения не действовали на старика Баранова, едва стоявшего на ногах в полной парадной форме с орденом Святой Анны на ленте, которого крест висел уже не впереди, а назади»>{51}.
В результате между гордым Лазаревым и властолюбивым Барановым возникли острые противоречия, переросшие в ненависть и непреодолимую вражду. В довершение ко всему, Баранов заявил, что прикажет стрелять по «Суворову», а Лазарев «выразил свое негодование, сказав ему, что угроз его не боится, а только сожалеет, что мундир наш так постыдно унижает и что все это он доведет до сведения правительства»>{52}.
Баранов же, с целью заставить Лазарева подчиниться, дал письменное приказание Унковскому принять «Суворов» в свое ведение, а Лазареву — возвратиться в Россию из Охотска сухим путем.
Унковский подумал, что и с ним тоже может произойти подобное, а потому морские офицеры спустились в каюту, составив совет (третьим на нем был Повало-Швейковский). Молодые люди прочитали инструкцию, данную им от главного правления Российско-американской компании в Санкт-Петербурге, в которой, между прочим, было сказано: «В случае непредвиденных обстоятельств, неизбежных в дальних плаваниях, должно руководствоваться правилами благоразумия, чтобы интересы компании не могли пострадать»>{53}.
Унковский указал на эти слова, и было решено оставить Новоархангельск, чтобы идти обратно в Россию. Что и было сделано, несмотря на несколько пушечных выстрелов, которыми Баранов думал заставить шлюп «Суворов» возвратиться в порт.
При этом на стороне Баранова оказались доктор Георг Антон Шеффер (он же Егор Николаевич Шеффер) и суперкарго[14] — человек по имени Герман Николаевич Молво.
Таким образом, шлюп «Суворов» самовольно покинул Новоархангельск, оставив на берегу Шеффера и Молво.
Русский морской офицер Д. И. Завалишин потом высказал по этому поводу такое мнение: «Лазарев много мне рассказывал о причинах размолвки своей с бывшим правителем колонии Барановым, вынудивших Лазарева к бегству, но из всего слышанного мною от самого Лазарева я вынес убеждение, что Лазарев не оценил тогда достоинств Баранова и затруднительности его положения. Если бы Лазарев имел более снисхождения к недостаткам Баранова, истекавшим из тех условий, в каких его оставили, то мог бы сделаться исполнителем гениальных планов Баранова, и утверждение на Сандвичевых островах имело бы конечно успех, если бы за это взялся Лазарев, а не было бы дело вверено Барановым, по необходимости, шарлатану доктору, брошенному в Ситхе Лазаревым.
План Баранова состоял в том, чтобы, утвердясь постепенно на острове Шарлоты, в Калифорнии, на Сандвичевых островах, в южной части Сахалина и на устье Амура и владея уже Камчаткой, Курильскими и Алеутскими островами, сделать северную часть Великого океана действительно, фактически, русским морем. И замечательно, что все это начало уже приходить в исполнение, и если не было завершено, то потому только, что Баранов не имел себе достойных помощников. Оставленный без поддержки из России, не имея около себя никого кроме буйных промышленников, которых должен был сдерживать жестокими мерами, поставленный в Ситхе… <…> Баранов не мог не огрубеть, будучи и по рождению простым человеком, и понятно, что эта грубость отражалась на отношениях его к людям, не привыкшим к ней, и имела влияние на нерасположение к Баранову и предубеждение против него, в чем сознавался и Лазарев. Но имей Баранов разумных и деятельных помощников, получи он поддержку из России, то при настойчивом выполнении его плана и военная морская сила, и торговый флот давным-давно развились бы на Великом океане; русский флаг господствовал бы на нем, и исполнилось бы стремление Петра Великого, чтобы Россия была сильною державою не только сухопутною, но и морскою»
