Адмирал Корнилов - [92]

И он принял меры» [131].

А.П.Жандр:

«Все эти работы надлежало исполнить в самое короткое время — и Севастопольское адмиралтейство, вполне отвечая пламенному усердию к службе начальников, превратилось в огромный муравейник, в котором необычайная деятельность не прекращалась несколько месяцев сряду: люди менялись, трудясь поочерёдно, работа кипела день и ночь, и корабли выходили на рейд один за другим».

В то же время на верфях Николаева ускоренно достраивались три пароходофрегата, и ко второй половине февраля 1854 года удалось восстановить боеспособность основной части флота. Вице-адмирал начал готовить Севастополь к отражению внезапной атаки неприятеля. «Он распорядился создать и обучить резерв из моряков для обслуживания крепостной артиллерии на приморских батареях. Для отражения нападения с моря корабли Черноморского флота, имевшие на вооружении около 2000 орудий, были расставлены по диспозиции, составленной Корниловым: 6 лучших кораблей находились в постоянной готовности к выходу в море; 3 корабля встали на линии между Графской пристанью и Павловской батареей; в глубине Южной бухты находились малые корабли, пароходы и транспорты; остальные суда стояли на рейде, взаимодействуя с приморскими батареями. Чтобы заградить вход на рейд, начали устанавливать новый бон. Из экипажей ремонтирующихся кораблей сформировали команды для поддержки гарнизонов Николаевской, четвёртой и построенной плавучей батареи на 10 орудий. Для усиления позиций судов в глубине рейда силами моряков кораблей «Париж», «Двенадцать Апостолов» и «Святослав» были возведены западнее «Голландии» и Килен-балки три земляные батареи, вооружённые 59-ю орудиями…» [132]

А.П.Жандр:

«Утром 23 декабря впервые подошёл к Севастополю английский пароход «Ретрибюшен» с депешами из Константинополя. Зимняя пасмурность помешала телеграфам увидеть издали его приближение; однако ж три выстрела Николаевской батареи успели остановить его вне рейда. Дежурный пароход «Бердянск» послан немедленно на взморье принять депеши, и англичанин, по ответе нашем на его салют, ушёл в море. Видя в этом дерзкую попытку осмотреть рейд, князь Александр Сергеевич приказал прибавить к назначенным при тревоге на батареи № 10, Александровскую и Константиновскую лейтенантам ещё по два на каждую; с тем чтобы офицеры эти дежурили по очереди на батареях днём и ночью, и, в случае появления иностранных военных судов, останавливали бы их вне батарей до разрешения высшего начальства. Кроме того велено: снять вехи со взморья; закрыть хворостом створные Инкерманские маяки, указывающие курс на рейд, дабы днём с моря нельзя было различать створа; не зажигать ночью огней на Херсонесском и створных маяках и разделить рейд на внешний и внутренний, поставив поперёк его бон, предназначенный для Южной бухты. Владимир Алексеевич приказал устроить этот бон из старых корабельных мачт и бушпритов, связанных между собою цепями, и поставить его на якорях восточнее Артиллерийской бухты. Для быстроты изготовление разных частей бона возложено на флотские экипажи, из которых каждый обязан был доставить, корабельными средствами, свою часть бона на место, где капитан-лейтенант Попов устанавливал их в должном направлении. Через два дня большая часть бона была готова, а 30 декабря он окончательно установлен так, что, по надобности, его удобно можно было разводить и заводить в двух местах.

…29 декабря Командир Севастопольского порта вице-адмирал Станюкович отдал приказ о том, что Его Светлость предоставил ему, как Военному Губернатору города, принять на себя общую оборону южной стороны Севастополя, а 2 января Нахимов поднял свой флаг на «Двенадцати Апостолах» и вступил в командование кораблями и фрегатами, стоявшими в боевой позиции в глубине рейда. Таким образом, защита Севастополя с моря лежала на вице-адмирале Нахимове как старшем флагмане, а оборона порта с сухого пути — на вице-адмирале Станюковиче; Корнилов же, по званию Начальника Штаба Черноморского Флота, обязан был иметь высший надзор за всем, относящимся до морского дела, и специально заниматься обороной Севастопольской гавани».

«Прежде всего необходимо было исключить для врага малейшую возможность ворваться на рейд. 17 марта 1854 года Корнилов произвёл рекогносцировку побережья от Херсонесского маяка до мыса Лукулл. Оказалось, неприятельские корабли могут подойти к побережью в тыл Константиновской батарее и держать под обстрелом не только это укрепление, но и флот, находящийся на рейде. А так как два орудия в «башнях Мортелло» не могли серьёзно противостоять этим действиям, было принято решение о срочном строительстве земляной батареи и каменной башни в этом районе.

Солдаты полковника артиллерии Карташова быстро возвели земляную батарею на пять орудий, а вот строительство каменного укрепления требовало немалых средств. У строителя крепости генерал-лейтенанта Павловского таких денег не было, не имел их и главнокомандующий (князь А.С.Меншиков. — С. К.). И тогда вице-адмирал Корнилов обратился за помощью к отставному подпоручику Даниилу Волохову, который был подрядчиком у Морского ведомства… и слыл весьма состоятельным человеком… Волохов оказался настоящим русским патриотом и взялся своими силами и средствами построить башню. 31 марта приступили к работам, а 21 апреля 1854 года укрепление было завершено… В бою 5 октября 1854 года орудия башни Волохова — так её именовали в крепости — нанесли большие повреждения кораблям союзников, имея незначительные потери»